Сборник

Облако Пустоты. Жизнеописание и наставления великого чаньского учителя Сюй-юня


Скачать книгу

период.

      Весь район с его представителями власти и учеными приглашал меня остаться в Тэнъчуне, но я сказал им: «Я пришел сюда с целью добыть денег на восстановление храма на горе Петушиная Ступня и сожалею, что не могу остаться». Узнав об этом, они с радостью и энтузиазмом пожертвовали значительную сумму. После возвращения на гору я закупил продовольствие для общины, построил здания с дополнительными комнатами, установил монашеский распорядок, регулируемый установленными правилами, ввел медитацию и чтение сутр с их трактовкой, укрепил дисциплину и передал буддийский канон.

      В тот год число монахов, монахинь и мирян, следовавших канону, превысило 700 человек. Постепенно все монастыри на горе последовали нашему примеру и приняли меры к самосовершенствованию. Монахи снова начали носить подобающую одежду и довольствоваться вегетарианской пищей. Они также останавливались в храме с целью получения наставлений.

      Мой 66-й год (1905–1906)

      В ту весну настоятель Бао-линь из монастыря Шичжун (Каменный Колокол) пригласил меня дать наставления, и тех, кто пришел их получить, насчитывалось более восьмисот. После завершения, в то время как Цзе-чэнь в полном уединении практиковал медитацию в храме Боюй, я посетил различные места на юге в целях сбора средств. Сначала я прибыл в Наньдянь (провинция Юньнань), где дал толкование «Амитабха сутры» в монастыре Тайпин и обрел несколько сотен последователей. Оттуда, преодолевая высокие скалы и проходя через места, населенные различными племенами, достиг Бирмы. Пройдя через Ежэньшань, я прибыл в Синьцзе и затем в Мандалай. В Ежэньшане я подцепил болезнь, которая прогрессировала и стала серьезной. Несмотря на сильный жар, мне удалось добраться до храма Гуаньинь в Людуне, в котором я встретил китайского монаха по имени Дин-жу. Я отдал ему дань почтения, но он игнорировал меня. Тогда я пошел в зал и сел там, скрестив ноги. В тот вечер, когда он ударил в гонг, я помог ему звонить в колокола и бить в барабан. После прочтения «Строф покаяния» он монотонно пропел: «Убей, убей, убей!» и трижды простерся ниц. На следующее утро после прочтения того же текста в зале он снова монотонно пропел тот же воинственный призыв и снова трижды простерся ниц. Меня удивило его поведение и я намеренно остался, чтобы понаблюдать за ним. Его утренняя, дневная и вечерняя пища была приправлена луком и чесноком и содержала молочные продукты. Я не стал это есть, но ничего не сказал о странности такой диеты. Я пил только воду. Он понял, почему я не ем, и велел принести рисовую кашу без лука и чеснока, чтобы я мог есть [58].

      На седьмой день он предложил выпить с ним чаю, и я спросил его, почему он призывал в зале «Убей, убей, убей!». Он ответил: «Убей чужестранцев!.. Я родился в Баоцине (провинция Хунань). Мой отец был военнослужащим. После его смерти я удалился от мирской жизни и начал изучать дхарму в Путо. Я стал последователем учителя Чжу-чаня, который учил меня рисовать. Десятью годами раньше я добирался из Гонконга в Сингапур на пароходе, на котором подвергся