лаз, уходивший в неизвестность. Прямо над ним в скале были выбиты символы, заточенные в каменные окружности, хитро сплетенные меж собой. Содержание этих символов мальчику было не понять: «стрелка», «палка» и «куриная лапка».
«Каракули какие-то, – подумал Матвей, рассматривая странные письмена. – Дети в саду и то лучше пишут».
Оставаться в каменном мешке было невыносимо холодно, и Матвей решил, что пора из него выбираться. Куда бы не вел этот путь – это все лучше, чем окоченеть до смерти в подземном каменном мешке.
Когда он подошел к проему, ступив на начернённый у порога странный узор, одна из рун, та, которая изображала «палочку», вспыхнула синим свечением, а вслед за нею и весь проход озарился холодным голубоватым мерцанием, приглашая путника проследовать внутрь.
Сколько времени провел он, блуждая по переходам подземного лабиринта, Матвей точно не знал. Ему казалось, что он заблудился, блуждая по замкнутому кругу каменных галерей, жутко хотелось есть, а еще – он очень хотел вернуться домой. Только сильная мальчишеская воля не давала ему опустить руки и усевшись на каменный пол залиться горькими крокодильими слезами.
«Ты мужчина, а мужчины не плачут!» – с детства внушали ему родители, когда он, будучи еще мелким карапузом, настойчиво требовал понравившуюся в магазине игрушку или наотрез отказывался делать очередную прививку, яростно отбиваясь крохотными ручонками.
Нет, распускать нюни – это полный зашквар, – он поднялся с пола и снова побрел по кажущемуся ему бесконечным туннелю, ища спасительный выход и спустя несколько минут блужданий (показавшихся мальчику часами), на каменных стенах пещеры стали появляться рисунки, изображающие каких-то людей, понуро бредущих по длинному мосту, а откуда-то спереди подул прохладный свежий ветерок.
– Ура! Спасение! – Матвей бросился вперед, опасаясь, что спасительное дуновение может прекратиться так же внезапно, как и появилось и он снова будет петлять по пещере пока силы окончательно не покинут его.
Но вопреки опасениям мальчика впереди забрезжил свет и показался долгожданный выход из каменного лабиринта. Запыхавшись от бега, он выскочил на открытое плато, куда выводил выход и согнулся, обхватив руками колени. От такой пробежки следовало хорошенько отдышаться, как любил поговаривать их физрук. Но радость чудесного спасения длилась не долго. Увидев, куда он попал, Матвей крепко пожалел о том, что не остался в самом начале пути, в темном пещерном зале со свисающими с потолка сталактитами.
Прямо перед ним, преграждая путь к длинному, сбитому из могучих дубовых бревен навесному мосту спало гигантское чудище. Его высокий покрытый роговыми наростами горб мерно взымался, а из широких вывернутых ноздрей выходило свистящее дыхание. Оно спало.
На столбе, служивший опорой теряющемуся в туманной дымке мосту восседал старый ворон. Черная птица с побитыми серебром сидения перьями, завидев мальчика, уставился на него зловещим желтым глазом. Сперва одним, внимательно рассматривая мальчишку словно ученый, исследующий под микроскопом