прожито. Вот ты уезжаешь, подводишь черту, а значит можно подводить первые неутешительные итоги. А еще страшнее, что ты уезжаешь, а я остаюсь одна наедине с этими неутешительными итогами… Совсем одна…
– Но от моего присутствия тебе тоже было, прямо скажем, ни холодно, ни жарко… Мы ж с тобой всегда были, как кошка с собакой. Вспомни. Как мы умудрились пожениться, до сих пор ума не приложу. Молодые были… Так ведь еще продержались вместе какое-то время… Ой что было, как вспомню – так вздрогну, – Голубев засмеялся, но каким-то невеселым смехом. Елена Никитична тоже улыбнулась, хотя глаза ее остались полны тоски. – А теперь ты говоришь… Странно… Сколько раз в году мы виделись? И каждый раз ты нападала, заводилась с пол-оборота, а теперь говоришь – одна…
– Не надо, Дим. Забудь все, что я тут наплела. Напилась, вот и плету. Налей лучше еще…
– Может тебе больше не нужно?
– Ты меня пригласил в кафе не на пять минут посидеть, сам же сказал…
– Я и не отпираюсь. Не на пять минут. Так куда коней гнать? Поешь, вот, салат, баклажаны. Хочешь, я еще чего-нибудь закажу…
– Не нужно ничего… – она печально выдохнула, – ничего уже ненужно.
Елена Никитична неохотно возила вилкой в салате. Она смотрела в тарелку, опустив голову, так, что Голубев видел только разделенные надвое вьющиеся волосы, ярко коричневые почти медные с черными корнями.
– Ты точно решил уехать? – спросила, не поднимая голову, она.
– Точно. Я и квартиру уже продал, я ж тебе говорил.
– Понятно, – сказала Елена Никитична и вздохнула.
Потом она внезапно подняла голову, налила себе водки и выпила. Дмитрий Васильевич не стал ее останавливать. Он даже не стал ничего говорить. А Елена Никитична снова опустила голову над тарелкой. И через некоторое время на салат стали падать слезы. Они оба молчали, и только Елена Никитична иногда шмыгала носом.
– Знаешь, я хочу тебя попросить… – сказала она сквозь слёзы.
– Слушаю…
– Оставь мне своего кота…
– Зачем тебе мой кот? Ты же его никогда не любила…
– Это он тебе рассказывал? – усмехнулась она. – Не любила… Откуда тебе знать, кого я любила, а кого не любила… Откуда тебе, Дима, знать…
– Извини, но я его пообещал соседям. Если они не возьмут – я тебе его занесу…
– Нет, Дима, не нужно. Не хочу я тебя больше видеть. Не могу…
– Всё, ты пьяна. Давай я тебя отведу домой… – Дмитрий Васильевич поднял руку. -Официант, рассчитайте нас пожалуйста.
Официант довольно быстро принес счёт и, получив причитающееся и приличные чаевые, удалился.
– Всё, вставай. Пойдем домой.
– Иди, я еще посижу, – сказала, не поднимая головы, Елена Никитична. – А ты иди.
– Ну, чего тебе здесь сидеть? Да ты ещё и пьяна… Вставай, говорю…
Елена Никитична подняла заплаканное лицо. Слезы скатывались по ее щекам и некоторое время оставались висеть капельками на подбородке.
– Дим, иди. Я сама доберусь, не волнуйся.