уставившись на нее. Сафира смутилась. Бояться полетов на Горре считалось таким же нелепым, как бояться ходьбы. А для девушки из крылатой семьи это глупо вдвойне.
– Нет, конечно. Просто… я давно так не летала, – призналась она.
– Хорошо, обещаю не рисовать в воздухе восьмерок.
Ей ничего не оставалось, как осторожно опуститься на его спину и позволить пристегнуть себя ремнями. Льюча сделал это так быстро и умело, что Сафира даже не успела глазом моргнуть, как он уже раскрыл крылья и прыгнул со скалы. На секунду захватило дух, как в детстве, когда отец катал ее. Но это было так давно – последний раз ей было лет четырнадцать. Разумеется, с тех пор она еще много раз летала с переносчиками, крылатыми горианцами, работа которых заключалась в том, чтобы доставлять бескрылых до мест, куда ногами не дойдешь.
Но это было совсем другое – ведь переносчики всегда летали очень аккуратно и никогда вот так не прыгали, например.
– Ты в порядке? – осведомился Льюча, слегка повернув голову, когда набрал скорость.
– Да. Спасибо, – ответила она, борясь с желанием уткнуться носом в его шею. К его телу было ужасно приятно прикасаться, и запах, исходивший от ее жениха, ей очень нравился. Собственно, именно это было основной причиной ее колебаний на площадке – но не могла же она сказать, что чувствует неловкость из-за того, что ей нравится его тело?
Разумеется, ей нравится – Льюча эс-Мьийа нравился сотням, тысячам женщин на Горре, и она такая же, как все. Вот только она-то с ним помолвлена, и по негласному соглашению между ними эта помолвка не должна рассматриваться всерьез. Поэтому ей никак нельзя поддаваться этому глупому желанию прижаться щекой и вдыхать его запах, наслаждаясь теплом соприкосновения и ровными взмахами крыльев, основания которых приподнимались прямо под ее животом и грудью.
После прилета с Земли Сафира долго еще удивлялась, глядя на людей в воздухе. Она каждый раз забывала, что сила притяжения на Горре намного меньше, и вес людей тоже, что и делает полеты реальностью. Ей все казалось, что каждый взлетающий вот-вот рухнет, как это непременно произошло бы на Земле, где никакие крылья и никакая техника полета ни за что не удержали бы человека даже в одном метре над землей – не то, что выше.
Но вскоре она привыкла, и страх полностью ушел – наоборот, ей нравилось. По крайней мере, когда она была ребенком. Позже Сафира охладела к полетам, и уже не видела в этом ничего более особенного, чем поездка на транспортере. Другое дело – погружения в воду. Дайвинг манил и притягивал. При одной мысли о долгожданном нырянии все ее тело наполнялось предвкушением. Каждая тренировка, каждое упражнение нацеливалось лишь на одно – как можно лучше научиться нырять.
– Ты любишь полеты? – спросила она, подумав, что Льюча, должно быть, испытывает нечто особенное от этого дайвинга в небе, как она от погружения в море.
– Да, конечно, – отозвался он, немного подбирая одно крыло, чтобы повернуть.
– А ты, правда, умеешь рисовать восьмерки или пошутил?
– Правда.