которые направляли пополнения в армию в организованном порядке. Летом 1918 г. через центры было переброшено в армию, прежде всего, через Харьков и Одессу 3500 добровольцев, включая офицеров[130]. Уже осенью 1918 г. в связи с переизбытком офицеров центры получили следующие инструкции по их отбору: «1) Необходимо направлять в армию обер-офицеров и солдат; из штаб-офицеров отправлять лишь тех, кои согласятся первое время быть на должностях младших офицеров; отправляемые штаб- и обер-офицеры должны иметь не свыше 40 лет от роду (имеющих свыше 40 лет брать с особым разбором); генералов, кроме получивших именные приглашения, вовсе не отправлять. Штаб-офицеров Генерального штаба, если они не пожелают служить в строю (на должности помощника командира полка), также не направлять.
2) Офицеры Генерального штаба, служившие в украинской армии, лишаются раз навсегда мундира русского Генерального штаба; в случае прибытия таких офицеров в армию, они могут поступать лишь на должности рядовых (сохраняя свои офицерские чины); то же относится и ко всем генералам (не только Генерального штаба), служившим в украинской армии после прихода немцев на Украину»[131].
Офицеры-добровольцы заключали четырехмесячные контракты, что представлялось крайне ненадежным способом удержать людей в армии. Тем более что Гражданская война затянулась, а красные с лета 1918 г. перешли к мобилизации бывших офицеров. В этой связи в ноябре 1918 г. началась мобилизация всех штаб- и обер-офицеров до 40 лет. В декабре были отменены и четырехмесячные контракты.
Позднее белыми предпринимались частичные мобилизации. Так, в январе 1919 г. такая мобилизация офицеров до 40 лет прошла в Крыму[132]. Однако тысячи офицеров уклонились от поступления в Добровольческую армию.
С самого начала в армейском руководстве стали возникать конфликты, сопровождавшие Белое движение на Юге России от начала и до конца. Так, быховцы попытались отстранить генерала Алексеева от руководства армией, считая его монархистом, тогда как сами были республиканцами. Сторонники Алексеева оценивали быховцев невысоко, так как провал дела Корнилова по причине плохой подготовки не давал «уверенности в строгом расчете всех действий генерала Корнилова и в его умении не поддаваться на авантюру»[133]. Между Корниловым и Алексеевым существовала и личная неприязнь. Тем более что Корнилов в 1917 г. угрожал арестовать Алексеева и даже арестовал его сына.
Существовали разногласия и внутри самих быховцев. 29 декабря 1917 г. генерал И.П. Романовский писал жене о Корнилове: «Не лучше и на верхах. Я писал тебе, что все время занимался дипломатией, все склеивал то, что расползалось. Раза два уже впечатление было: ну вот, наконец, склеил. Смотришь – и опять разъехалось. И сейчас, кажется, опять расползается. Давно у меня уже закрадывалось сомнение относительно нашего приятеля, не доминирует ли у него над всем честолюбие, и теперь я прихожу к убеждению, что это так… честолюбие такое, которое не хочет ни с чем считаться, не хочет считаться с тем, что раз