военного времени, часто из нижних чинов. Такое положение вещей приводило к панибратским отношениям рядового и офицерского состава, падению авторитета офицера и, как следствие, к выходу из подчинения командирам. Генерал С.А. Щепихин летом 1919 г. оказался очевидцем следующей неприглядной сцены в 11-й Сибирской стрелковой дивизии: «Офицеры, молодежь, как я видел, очень сжились со своими солдатами, но и сильно от этой близости теряли в авторитете. Я видел, как в игре солдат участвовал и офицер, – но не в качестве руководителя, а рядового игрока, и как ему, офицеру, солдаты с большим аппетитом всыпали шлепки по спине и ниже. При этом на лицах некоторых солдат я заметил ядовитые улыбочки»[269].
Наглядным показателем качества командного состава являются сравнительные данные о численности выпускников Николаевской военной академии в белых армиях Юга и Востока России. Если через белые армии Юга России прошли 1082 выпускника академии, то через белые армии Востока России – только 641. Причем среди этих офицеров лишь 229 обучались в академии до Первой мировой войны по полной, а не по сокращенной программе. На Юге же старую академию окончили не менее 828 офицеров[270]. Показательно и соотношение по «коренным» офицерам Лейб-гвардии Преображенского полка. Если на белом Юге их оказалось не менее 53 человек, то на белом Востоке России – только 11, включая семерых, приехавших с Юга[271].
Не отличалось рациональностью и распределение офицеров по должностям. Тыловые учреждения были переполнены офицерами. Уже в июне 1918 г. управление Военного министерства в Омске и штаб Степного корпуса поражали своими размерами, совершенно не адекватными реальной численности войск. Наличие большого количества служащих создавало хаотическую и не подходящую для деловой работы обстановку. Сторонний наблюдатель был очевидцем откровенного бездельничания штабных. В Ставке Верховного главнокомандующего, в управлении Восточным фронтом и в управлениях армий фронта по штату к 1 июля 1919 г. значились 681 офицер и 660 военных чиновников, в 12 управлениях армейских корпусов – 396 офицеров и 132 чиновника[272]. Реально же, как отмечал генерал-лейтенант А.П. Будберг, «Ставка разрослась в нечто чудовищное по своим размерам и совершенно не соответствовавшее той ничтожной положительной работе, которая там производилась. По наружности работали много, по-своему, усердно и добросовестно, но, по неопытности, с малыми практическими результатами. Продуктивнее других отделов работал отдел дежурного генерала, более определенный по своим функциям и подобравший большие кадры старых опытных работников. Оперативная работа сводилась к составлению сводок, к разного рода статистике и к мелочному вмешательству в действия армий, состояния которых Ставка не знала, в местности, описания которой в Ставке не было, и при условиях, которые ставочные младенцы и представить себе не могли, сидя в Омске»[273]. Генерал В.А. Кислицын вспоминал, что в Ставке «были забиты все коридоры толпившимся