огонь зенитной артиллерии не открывать, на провокации не поддаваться. Когда командование округа проявило самодеятельность и приказало приграничным подразделениям занять предпольные укрепления, их резко одернули из Москвы и сделали нагоняй. И вот теперь в такой сложной ситуации Пуркаев говорит, что именно завтра нападения не будет… Что ж, оставалось лишь верить, что начальник штаба округа прав.
Иван Христофорович обеспокоенно посмотрел на часы – время шло, а машины еще не были полностью загружены. Наконец последняя коробка с папками была размещена на дне штабной трехтонки, Баграмян сел в головной легковой «ЗиС-101», и колонна двинулась от Печерска к Брест-Литовскому шоссе. Город оставили засветло.
Устроившись на заднем сиденье автомобиля, Баграмян, пока позволяло освещение, бегло читал передовицы захваченных в дорогу свежих газет. Ничего тревожного в них не было, но Ивану Христофоровичу по роду службы полагалось знать немного больше, чем борзописцам, и потому на душе у него скребли кошки.
Первую остановку пришлось сделать, не доехав даже до Житомира, – машина, следовавшая за головной, начала сигналить. Оказалось, что часть транспорта из-за различных поломок или остановок задержалась, и колонна растянулась. Пришлось потратить некоторое время, чтобы дождаться отставших и продолжить движение. Однако, час спустя, пришлось делать новую остановку. Все шло к тому, что прибыть в Тарнополь вовремя колонна не сможет.
Баграмян еще не знал, что он, как и вся Красная Армия, уже ведет жестокую гонку со временем.
События развивались лавинообразно. В 21:00 на западе Украины в Львовской области на участке Сокальской комендатуры 90-го пограничного отряда перешел границу немецкий ефрейтор, «сторонник Советской власти», Альфред Лисков. На вечернем построении командир его роты лейтенант Шульц заявил, что ночью после артиллерийской подготовки их часть на плотах, лодках и понтонах начнет форсирование пограничной с СССР реки Буг. Услышав это, Лисков решил бежать и сообщить о нападении советским пограничникам. Те срочно передали информацию в Москву, по каналам Наркомата внутренних дел (НКВД), в который входили и погранвойска.
Историческая справка: После начала войны Лискова некоторое время использовали в пропаганде (первая статья о нем была опубликована уже 27 июня, в тот же день он прибыл в Киев, где выступал перед работниками 8-й обувной фабрики). Интересно, что ефрейтор не находился в статусе военнопленного, а жил свободно в общежитии с сотрудниками Коминтерна. В конце лета 1941 года у него начались серьезные конфликты с руководством организации, Лискова обвинили в фашистских и антисемитских настроениях. Кроме того, Димитров и его коллеги всерьез предполагали, что перебежчик психически нездоров. В октябре 1941 года Лискова вместе с прочими коминтерновцами эвакуировали в Уфу. Там он продолжал вести себя странно. В результате, под давлением Димитрова, в январе 1942 года ефрейтора арестовали. Находясь под арестом, тот начал