будет суровое место с кучей тараканов и злых детей с блохами в волосах. Больше не будет мороженого… Да, кстати, мороженое, которое тебе купил отчим, вкусное, правда? Видишь, какой он милый, как хочет уберечь тебя от ужасов сиротской жизни в угольных ангарах и переулках…
А я плачу. Плачу, потому что боюсь его, но и жить в подвале со всеми этими ужасными потерянными детьми тоже боюсь. Плачу, потому что мамы больше нет и потому что я осталась одна со своим клубнично-ванильным мороженым. Не нужно было его заказывать. Я уже не знаю, что мне думать, и вообще стоит ли думать или просто дать ему везти меня, куда захочет! Делать это – всегда плохо, но, странное дело, я никогда не думаю об этом до того, как это произойдет, а потом… Никогда. До и после он просто милый Гум, который заботится обо мне и смешит меня.
Он вечно говорит, что всегда будет моим опекуном… если я буду послушной. Он смеется, обнимает меня, кружит. Нет, нет, я никогда так не поступлю, не оставлю тебя, моя Лолита. Ты моя подруга, а я твой друг. Пошли в кино, посмотрим один из твоих идиотских фильмов, ну что же я так, один из твоих прелестных фильмов с неотразимым загадочным принцем и белокурой принцессой-красавицей… Правда, принц в начале был отвратительной жабой, а принцесса читала Screen Romance и Photo Life, как ты… Потом он целует меня в лоб и мило обнимает.
Я довольно улыбаюсь и, в конце концов, смеюсь вместе с ним. Он может быть очень смешным, с его тонким чувством юмора. Да, он может быть забавным. Я обожаю его насмешливость, он сам так говорит. Он, и вправду, единственное живое существо, которое заботится обо мне.
Когда выходят новинки, мы идем в кино. Сегодня мы смотрели Dark Passage[4]. Я думала, что было бы здорово поменять лицо, как Хамфри Богарт, которого преследует полиция, – поменять жизнь. Но это бы не помогло.
Никто за мной раньше не гнался. Никто не знал моего лица. И никто не преследует меня сейчас. За мной ничего. И мало что впереди. Я мусор в реке, у меня нет выбора.
Каждый раз, когда мы возвращаемся в отель после ужина или кино, я оглядываюсь по сторонам и не вижу ничего и никого, даже лица моих подруг стираются из памяти, как если бы они теперь жили в другом мире. У меня нет фотографии мамы. Она тоже сотрется из памяти. Тогда я смотрю на Гума и чувствую себя ужасно одинокой. Но он тут, он тянет меня за руку и смеется, давай, иди сюда, Ло, тебе нужно принять душ, маленькая грязнуля. Потом, промыв мне мозги своими обещаниями и угрозами, он проскальзывает толстыми мыльными пальцами у меня между ягодиц туда, где грязно… и потрошит меня, как рыбу.
После полудня с разрешения Гума я пошла прогуляться в лесу позади мотеля. Лес был маленький, и мне совсем не было страшно. Если спуститься ниже, в самом конце пути, почти наполовину застланного орляком, есть очень широкая река и островок земли, со стороны напоминающий песчаный берег, и немного сухой травы под лучами солнца. Я смотрела на воду и плела косички из травинок. После, добавив к ним несколько желтых и белых цветов, я сделала венок и надела его на голову. Почерневшие от солнца