под крылом самолета в перерывах между вылетами, стал неспешно рассуждать о недопустимости горячности в поведении для такого зрелого летчика, каким является он, Покрышкин, что на него равняется молодежь и берет с него, лучшего воздушного разведчика в полку, пример. Сожалел об отсутствии Иванова, что дело раздули и оно зашло слишком далеко, а закончил тем, что пообещал сегодня же написать характеристику и передать ее в штаб полка.
– Так что иди, дорогой, включайся в жизнь полка, все утрясется, – успокоил Сашу комиссар.
От Погребного Покрышкин вышел окрыленный. Теперь у него появилась надежда на завтрашний день. Ведь особисты в то время еще подчинялись в армии политорганам.
И действительно, через день он уже почувствовал перемены. Сначала, по указанию генерала Науменко, он посетил 100-й истребительный полк Тараненко, того самого, с которым имел столкновение в столовой, и провел с его летчиками беседу. Рассказал все, что знал о сильных и слабых сторонах немецкого истребителя «Мессершмитт-109». Два часа он жил полетами, был в своей стихии. Летчики задавали много вопросов, ответы на них заняли больше времени, чем сама беседа.
После занятий подполковник Тараненко пригласил Александра к себе на квартиру на обед. Там их уже ожидал комиссар 100-го полка. Во время обеда оба вели себя так, словно никакого инцидента в столовой не было. Интересовались, как идут Сашины дела. Когда он откровенно рассказал о всех своих неприятностях, хозяева очень удивились, и Тараненко тут же пообещал написать начальнику гарнизона благожелательное объяснение по поводу происшествия.
5
Через несколько дней из штаба воздушной армии поступил приказ о перебазировании полка на новый аэродром недалеко от Махачкалы.
Полк переезжал поездом. Офицеров, технический персонал разместили в пассажирских вагонах, автомашины закатили на платформы.
Перед отъездом Исаев пытался задержать отправление характеристики комиссара Погребного на Александра в бакинский трибунал, а ему самому приказал остаться в запасном полку до окончания разбирательства. Однако характеристику все-таки пришлось послать – помог начстрой Павленко. А что касалось отъезда, то Саша решил тайно, «зайцем», в кузове грузовика, ехать только с полком. В запасном оставаться было опасно. Дойдет дело до суда – кто за него вступится. В запасном полку люди друг друга не знают, вместе не воевали. Потому от своего коллектива он отрываться не хотел.
Полк прибыл на новое место ночью и разгрузился. На следующий день, часов в десять утра, в расположение полка прибыл командир дивизии полковник Волков с комиссаром дивизии Мачневым, коренастым, подтянутым военным с четырьмя прямоугольниками в голубых петлицах.
В общежитии подали команду «Подъем!», летчики впопыхах оделись и построились. Комдив Волков – высокий, молодцеватый, в свежем, тщательно отутюженном обмундировании, с орденами на груди, в новенькой пилотке и начищенных до блеска сапогах, неспешно прохаживался перед строем. Было ему лет тридцать пять, но молодым летчикам он казался пожилым, если даже не старым.