свое ружье у мальчишки, который, раздувшись от гордости, держал его для него, посмотрел на меня, и, убедившись, что я готов, крикнул распоряжение носильщикам. Они подняли свои грузы и последовали за Вавави, который шел по широкой красной земляной тропе, ведущей в горы.
Первые полтора километра или около того тропа пролегала вдоль узкой крутой долины. Под нами бурлила и пенилась маленькая речка, врезающаяся в загромождения валунов на пути к реке Вахги. Солнце наконец взошло, согревая наши тела и растворяя остатки тумана, который висел вокруг нас. Один из носильщиков пел во всю глотку «Хуууу-аааа» и протягивал последнюю нижнюю ноту, насколько хватало легких. После того как он начал, к нему присоединились остальные, и получившийся в результате гам звучал непрерывным, растянутым «ааааа» с отрывистым, более высоким облигато – «хуу». Эта музыка звучала весь день и стала нашим постоянным спутником в пути в течение следующих нескольких недель.
Вскоре тропа начала петлять и зигзагообразно подниматься вверх по хребту длинной горной цепи, поросшей травой. Босоногие носильщики храбро плелись наверх и месили пальцами жидкую грязь, в которой увязали и скользили мои подбитые гвоздями ботинки. Примерно каждый час Вавави останавливался, и, пока все отдыхали, он перераспределял грузы таким образом, чтобы каждый носильщик по очереди брал один из наиболее тяжелых тюков.
К полудню мы миновали последнюю симпатичную казуарину и покинули зеленеющий буш, который до сих пор покрывал склоны. Мы вошли в редкий лес с чахлыми деревьями, ветви которых заросли мхом и извивающимися ползучими побегами. В какой-то момент тропа виляла по влажным склонам скал, доставлявшим множество неудобств. Я задержался, чтобы помочь, чем мог, пока не подняли все тюки. Чуть выше склон начал уменьшаться, и казалось, что мы приближаемся к вершине перевала. Легкая дымка обвивала мрачный лес. Я шел медленно, смотря на землю, пробиваясь по валунам и ощущая легкое удушье, так как мы находились на высоте более 2400 метров. Я заметил, что носильщики впереди снова остановились. Мне показалось, что это не лучшее место для отдыха, и я решил пройти вперед и перейти гребень перевала, чтобы подыскать более укрытое место. Но, приблизившись к ним, я увидел, что они не сидят, а столпились вокруг Вавави и горячо спорят.
«Они говорят, что не хотят больше идти», – сказал Вавави, когда я подошел к нему.
Конечно, они выглядели замерзшими и уставшими, но я не видел реальной причины, почему они внезапно забастовали как раз тогда, когда, казалось, худшая часть восхождения была позади. Я не подумал о том, что мы будем делать, если они бросят свои тюки в этом отдаленном и уединенном месте. Стараясь говорить как можно убедительнее, я объяснил, что мы уже на вершине, теперь будет легче, и оптимистично добавил, что отныне тропа пойдет вниз. Отдохните хорошенько, сказал я, и мы хорошо заплатим вам, когда достигнем следующей деревни; но нужно идти дальше. Я сомневаюсь, что они поняли, что я пытался сказать, и мне ответил сам Вавави. Причина, по его словам,