что же здесь непонятного? – с привычной легкой одышкой рассуждал он, пытаясь втиснуть какие-то новые книги в книжный ряд, и без того тесный. – Нынче всюду война компроматов, даже среди продавцов комиксов. И какой-то ретивый следователь… А кстати, ты не думаешь, что Яна мутит воду и нагнетает вокруг Валентина сущий ералаш? Может, она сама замешана в этом убийстве? Или это и вовсе дезинформация, а наш прокуроришко жив-здоров…
Настасья всплеснула руками:
– Да уж пускай лучше живет, только подальше от нас! Совершенно не хочется внедряться в этот клубок змей! Ведь гипотетически, как говорит Яна, тот, кто его убил, может поселиться в нашем доме! Ну а мадам Беленсон уже пожаловалась на то, что народ ей не доверяет и безмолвствует. Но она считает, что всех нас все равно вызовут в прокуратуру, и нам надо привести показания к общему знаменателю… А что это за книги? Папины, да? Илья горестно махнул рукой:
– Вот не знаю, что с ними делать! Взял особо ценные.
«Все от книг избавляются, а он наоборот…» – со смесью досады и острой жалости подумала Настя. Жалости к потерянному поколению, рожденному в «оттепель», а прожившему в смуту.
– А про внезапную дочь Валентина – полная чушь, разумеется! – быстро сменив тему, отозвался Илья. – Надо с самим Осиповым пообщаться. Разве ты не хочешь узнать все из первых рук?
– Я хочу, чтобы «Марилэнд» наконец построили! И толком не понимаю, чем нам грозит смерть главного злодея… – вздохнула Настасья Кирилловна.
– Грозит… или обнадеживает? И как насчет того, что это может быть вовсе не убийство, а очередная помелышевская многоходовка, которых мы уже накушались по самые брыли.
– А знаешь… я, пожалуй, с ней встречусь! С Яной, с Валентином, и даже с Владой, потому что она мне интересна. Я хочу, как говорится, поближе познакомиться с первоисточниками.
– Наводишь мосты? – усмехнулся Илья. – У тебя такой заговорщический вид, словно ты задумала стать регентшей при малолетней царице. Главное – чтобы тебя не втянули в очередную подставу.
«Он сегодня странный. С какой-то чуждой насмешкой ко мне…» – подумала Настасья, когда муж вышел из комнаты. Она решила взглянуть на эти особо ценные книги, которые, конечно, не вписались на полки, а поселились стопкой на подоконнике. Одна из них, большая, с темным, видавшим виды переплетом, с засаленными расползающимися страницами, была детской Библией, изданной в начале двадцатого века. Настасья не могла представить эту книгу в доме Илюшиных родителей. Она задумчиво листала ее, пока не остановилась на черно-белой репродукции. На нее с пытливым изумлением взирал младенец Иисус. И просил ответа. «Ты прав, какое мое дело!» – смутилась Настасья. Положила книгу и… импульсивно набрала номер Васи Субботина.
5. Электронная улыбка
По пути на интервью с невероятным Саввой, с молодым Стивеном Хокингом земли русской, Соне вспоминалось совсем другое паломничество. Вот уж и впрямь любит наше сознание порадовать