о. Конечно, в силу того что мне откровенно не везло с мужиками, мне было не жаль и даже где-то приятно их убивать. Однако вы думаете – «вот стервы эти бабы!» Отнюдь – на нас работало много прекрасных мужчин.
Например, Бруно. Один из редких итальянцев с тихими повадками, которые идеально сочетаются с натурой мафиози. Размеренно потягивая пережаренный горький кофе в одном из сонных баррио2 Госпиталет, он умудрялся сидеть в центре огромной разномастной паутины, состоящей из сербских торговцев оружием, алжирских сутенеров и перуанских наркодилеров. До сих пор думаю, что для него наша деятельность была небольшой забавой, на которую он согласился от своего чрезмерного добродушия. Ну и любви к красивым женщинам, конечно.
Или Тео. Немец. Красавец. Assassin heart. Не было ни одного дела, которое бы он завалил. Нужны были лохмотья кишок, намотанные на переднюю ось Pajero – bitte! Исчезновение в альпийской лавине – gerne! Сердечный приступ – danke schon! Тео знал все повадки смерти и, когда она пришла к нему самому, не мигая, взглянул в ее пустые глазницы.
Или хотя бы даже Майк, нервный английский хакер. Хороший человек. Жаль только, что такой тупой, что его и подвело, а заодно и нас. Все они без скрупулезности и жеманности вступили в наш клуб веселых вдов. Ну и Мартин… Боже, да кроме нас с Мией в этом деле не было других женщин!
***
Авенида Диагональ – одна из осевых магистралей Барны, перекачивающих людские потоки из районов для достойной жизни в районы для работы. Открыть стол заказов на убийства на этой улице было престижно. Дорогая аренда, рядом полиция, огромный поток людей – такой маскировки специально не придумаешь.
В действительности мы хотели открыть свадебный салон. С платьями невесты, подружек, тещи и маленьких ангелочков. Представлялось, как к нам придут мечтательные, немного нервные невесты с мамами, тихо зажимающими нос от нахлынувших слез.
Кажется, это непыльная работка приветствовать клиенток, предлагать кофе, ходить по шоу-румам в поисках новых моделей. Опасное заблуждение. Оказалось, нужно таскать коробки, переваливать пакеты, перекладывать полки и вот уже через месяц после открытия мы плакали в подсобке от переломанной поясницы и клейменых плечей.
И хоть на четвереньках, но, будь любезна – вперед, к клиенткам, сильная независимая женщина! С чего бы мы такие нежные? Лишь один месяц напряга и вот уже лицо цвета чистого листа бумаги – с таким аристократическим здоровьем в средней полосе России не выжить. Во времена работы на Камчатке бабушка отбилась от медведя бутылкой водки, а я тут плакала от вороха шмоток.
Черпая стойкость в своих суровых генах, я улыбалась и кивала. Приносила новые модели. Подщипывала подол. Усаживала лиф. Когда одна невеста ушла у меня из-под рук, а я с тупой улыбкой и пустыми глазами так и осталась держать ее воображаемый корсет, мама клиентки сама принесла мне кофе.
Мы продолжали существовать. Через три месяца у меня были железные веки, бионическая спина и ноль эмоций. Когда очередная невеста скрылась в примерочной, ее мать сказала мне: «С таким взглядом убивают». Сутки ушли на то, чтобы понять, что это не шутка, а позитивная оценка.
На следующий день эта сеньора вернулась. Рано утром, мы только открылись. Гостья была обычной испанской обитательницей сытого Педральбеса – сухая телом, на каждом изгибе которого тощими складками собиралась вялая кожа. Выкрашенные перьями волосы были собраны в будничный узел. На квадратных запястьях висели гроздья золотых браслетов.
Мы – это я и Миа, с которой мы напополам держали магазин – пригласили ее садиться и налили ей кофе. Когда Миа отошла в подсобку, донья Саларес наклонилась ко мне и шепнула, что у нее важное дело и доверяю ли я моей подруге. Я спросила, может ли она доверять мне?
– Я могу, что мне угодно. Мой муж – судья и уж не мне бояться иммигранток.
Неприятно, но честно. Я позвала Мию. Саларес встала, заперла входную дверь и уверенным движением закрутила рольштору. С улицы казалось, что мы еще не открыты. Потом она вальяжно, по-хозяйски расселась перед нами, и, не спрашивая нашего позволения даже взглядом, вытащила из сумочки сигареты и зажигалку. Закурив, гостья откинулась на спинку дивана и расправила руки по сторонам. Мы с Мией переглянулись: уже понятно – это будет тяжелый день.
– Вы, девочки, не так давно в Каталонии, – мы в унисон закивали головами, как школьницы, хотя это заявление не было вопросом. Но нам казалось, смирением еще можно что-то решить. – Вы стараетесь изо всех сил, так хотите построить свою жизнь в нашей старой части Европы. Это неплохо. Я не против работящих эмигрантов. У вас много друзей в вашей среде?
Миа улыбнулась одной из своих тефлоновых улыбок и процедила, что без диаспоры не обходится.
– Это хорошо. Потому что я хочу, чтобы вы сделали для меня одну работу с помощью ваших связей, – она снова запустила бамбуковые пальцы в клатч, вытащила карточку и кинула на столик.
На фото был запечатлен какой-то сеньор со вздернутым подбородком и надменным взглядом. Донья Саларес наклонилась вперед. Зажмуриваясь от очередной затяжки, она некоторое время смотрела на фото вместе