спокойно поинтересовалась она.
А мне вдруг стало не по себе от этого разговора, от этих дежурных, ничего не значащих фраз. Зачем она вообще мне позвонила?
– Я слышал, у вас горе случилось, – сделал пробный выпад. – Примите мои соболезнования.
Тишина в трубке, только едва слышится ее дыхание.
– Спасибо, – наконец произнесла Марина Яковлевна.
Я не спешил что-либо говорить, ожидая ее хода, но и Учительница хранила молчание. Я нарушил его первым.
– Почему вы звоните мне, Марина Яковлевна? – спросил ее.
– Я бы хотела с тобой встретиться, – ответила она сразу.
Эта неожиданная просьба сбила меня с толку.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Почему?
– Потому что я не верю вам, – сказал я прямо, избегая недомолвок.
– Ты все такой же прямолинейный, – хмыкнула женщина.
– Чего нельзя сказать о вас.
– Разве это плохо?
– Разве это хорошо? – ответил я вопросом.
– Все относительно.
– Может быть. Но не у всего есть цена.
– Согласна с тобой, хотя не все, что бесценно, нельзя купить.
– И продать.
– Да, и продать.
Друзья напряженно вслушивались в мои реплики.
– Ты уже встретился с Софией и Семеном? – ровным голосом спросила Марина Яковлевна.
– Что вам нужно?
– Как они? Как у них дела? Как Семен, все также веселится? Как София, уже нашла себе кого-нибудь? – она засыпала меня вопросами, проигнорировав мой.
– Почему Миша?
– Почему Миша что? – переспросила Учительница, и глухая злость закипела во мне.
– Почему мой друг сейчас в коме? Для чего все это?
– Ты уверен, что сейчас задаешь правильные вопросы?
– Я уверен в этом! – резко бросил я, устав от недомолвок.
– Тогда тебе нужно задать их Клаусу, а не мне! – также резко ответила она.
– Я задаю их вам, потому что на них ответить должны вы, – я постарался успокоиться и унять эмоции.
– Ты ошибаешься, если считаешь меня виновной в том, что произошло с Мишей, – спокойно произнесла Учительница.
– Я так не думаю.
– Ты можешь думать, как хочешь. И я могу думать, как хочу. А вот от ответа ты не уйдешь, – ее голос изменился. Я раньше не слышал в нем столько угрозы.
– Я готов ответить, – удушливая ярость сковала дыхание, и слова дались с трудом. Я не узнал собственный голос. – А вы готовы?
– Не смей угрожать мне, мальчик, – голос прозвучал предостерегающе, но я готов поклясться, что услышал и страх. Пусть всего лишь его тень, пусть ничтожно мало, но он был.
Я сделал глубокий вдох, задержал дыхание и сосчитал про себя до десяти. С шумом выдохнул, но почувствовал, что этот нехитрый способ успокоиться, мне не помог.
– Ты делаешь поспешные выводы, Максим, – почти спокойно произнесла она.
– Поспешные не значит неверные, – парировал я.
– Бывает и так, – согласилась женщина и сразу добавила: – Но сейчас ты должен остановиться.
– Не думаю, что это возможно.
– Наказание