топливо почти на нуле. А этого не могло быть. Либо приборы врут, либо… У Псыщ от ужаса даже присоски вспотели. С таким запасом горючего домой им не вернуться.
– Этого хватит, чтобы запустить основной двигатель. Попробуем выйти наружу, – еле слышно свистнула Псыщ, – Надо осмотреть топливный бак.
* * *
– Зачем ты сбрил брови? – повторил Гольдберг-старший, покачиваясь с каблука на носок.
За окном своего кабинета сквозь редкие разрывы в дымной пелене он видел обычную утреннюю суету столицы. Сейчас, в 8—30 утра, сегодня, 15 июня 2145 года, стрекозиное мелькание авиеток-такси над ватным одеялом смога, укрывшего город, с высоты 82 этажа выглядело каким-то предвоенным, трагическим. «Все они ничего еще не знают», – подумал Гольдберг-старший.
За его квадратной, одетой в дорогой пиджак спиной сопел Гольдберг-младший и барабанил пальцами по столу инспектор.
– Отвечай! – гаркнул Гольдберг-старший, продолжая смотреть в окно.
– Не давите на ребенка! – немедленно раздался фальцет инспектора. – Психологические манипуляции по отношению к несовершеннолетним запрещены законом!
С минуты на минуту мир обрушится, думал Гольдберг-старший. Рухнут биржи, обесценятся деньги, разорятся тысячи компаний, обвалится экономика целых континентов. И у всех в ушах будет звенеть одно и то же: нефти больше нет. Сначала этому никто не поверит, начнут искать политическую подоплеку, извергать потоки домыслов и лжи. Зашатаются правительства, и не приведи бог, чьи-нибудь руки потянутся к запретным пусковым кнопкам. Но правда окажется оглушительнее и губительнее сплетен: за одну ночь нефть кончилась, исчезла, ушла, испарилась. Повсеместно. Со всех месторождений. По всей планете.
Гольдберг-старший резко развернулся, подлетел к инспектору и схватил его за грудки.
– Запрещены законом? – заорал он. – Вот к чему привел ваш закон, полюбуйтесь. Я отдал в интернат нормального ребенка. А вы привозите ко мне на работу это чучело со сбритыми бровями и имеете наглость предъявлять претензии!
Рослый инспектор выпучил глаза и засучил ногами, пытаясь высвободиться. Его горло, сжатое железной рукой, издавало булькающие звуки.
Гольдберг-младший захныкал, и его слезы весенним дождем закапали на лакированную столешницу.
– Я просто хотел… – захлебываясь, проныл он, – Я хотел… показать, что я – личность. Что я сильный. Сильнее, чем все они.
– Личность… – буркнул Гольдберг-старший и отпустил инспектора. Тот рухнул на стул и схватился за горло. – Сколько татуировок ты набил? Сколько дыр в своем теле проковырял? Патлы отрастил до пояса. Личность… Брови-то чем тебе помешали, фантомас?
– Вы ответите за насилие, – прохрипел побагровевший инспектор, – ваша должность не дает вам никакого права…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив