пригорком и оттуда стал наблюдать за происходящим в деревне.
Возле дома Стояна всё ещё лежали тела двух ливонцев, а возле них уже крутились несколько рыцарей, сидящих верхом на лошадях, и пеших ландскнехтов, настороженно оглядывающихся вокруг себя. Воины Христа явно не понимали, что случилось с их братьями. Те лежали на земле без каких-либо видимых ран, и это их сильно смущало. Ландскнехт, стоящий рядом с домом Стояна, что-то закричал, указывая на дверь. Тогда один из рыцарей поскакал к дому и мечом срубил висящий над ней на верёвочке коловрат. Тут же ландскнехт поднял его с земли и подал рыцарю, а сам вбежал в избу и через некоторое время уже тащил за собой отца Стояна. Он кинул его прямо под копыта рыцарского коня.
– Колдун?! – рявкнул рыцарь и мечом указал на старика.
– Очевидно, что именно так! – прокричал в ответ кнехт.
– К магистру его! – приказал всадник.
Кнехт схватил старика и поволок на суд своего господина. Один из рыцарей не торопясь поехал за ними. У дома Стояна остались ещё один рыцарь и кнехт. Они продолжали осматривать трупы. Наконец, насмотревшись вволю, рыцарь ускакал вслед за ушедшими, а кнехт остался охранять тела.
Всеволод лежал за пригорком и, сжав кулаки, смотрел на чужеземца. Герка напряжённо поглядывал то на здоровяка, то на Стояна. Наконец Всеволод не выдержал и вскочил было, чтобы ринуться на оставшегося в одиночестве кнехта, но Герка, который в это время, сняв свою рубашку, разрывал её на части, хладнокровно произнёс:
– Если ты сейчас погибнешь, то погибнет и твой друг. Ему нужна наша помощь!
Здоровяк ещё раз с ненавистью оглянулся на врага и опустился на землю. Обхватив руками голову, он произнёс:
– Ненавижу! За что нам посланы такие испытания? Чем отец Стояна виноват перед этими выродками?
– Я думаю, что отец Стояна поблагодарил бы нас, если бы нам удалось спасти его сына, – ответил Герка и, приложив огромный подорожник, заткнул рану на груди друга, после чего крепко перевязал его. – Лучше помоги затянуть повязку покрепче, чтобы кровь остановить!
Не прошло и часа, как полтора десятка закованных в броню ливонских рыцарей верхом на конях молча смотрели, как ненасытное пламя поглощает хибару рыбака-язычника. Лёгкий морской ветер трепал их белые накидки, на которых красовались ярко-красные крест и меч, а на отполированных до блеска латах красноватыми отблесками отражались языки обжигающего пламени огромного погребального костра, устроенного ими из хижины бедного старика. В центре шеренги на чёрной лошади сидел невысокий щуплый мужчина в чёрной кирасе, поверх которой была накинута белая мантия с большим, во всю грудь, красным крестом. Это был сам Вальтер фон Плеттенберг, великий магистр Ливонского ордена. Он недовольно морщился от летящих в его сторону пучков соломы с крыши горящего дома, но тем не менее продолжал неотрывно смотреть на языки пламени, пожирающего ветхое деревянное строение. Справа от него на пегом коне возвышался крепкого сложения рыцарь, наблюдавший за пожаром с