встревожилась.
– Ты чё, Кать? Ты что побледнела? Что с тобой?
Катя не отвечала. Она вообще перестала слышать голоса и звуки и, казалось, попала в другой мир, без стен и потолков, разукрашенный в необыкновенно яркие цвета, которых до этого не существовало в природе. Сердце колотилось в висках, в животе, вырывалось из груди. Глядя в одну точку, она никого не видела, кроме парня, который только что вошёл в зал, и сначала дождалась, когда он снимет шапку, и только после этого озадачила Аню вопросом:
– Ань, а кто это?
– Где? – не поняла та и принялась вертеть головой.
– Ну, вон, вошёл в голубом и красном, – уточнила Катя, махнув рукой в сторону входа. Незнакомец к тому времени спустился в зал и остановился в группе парней неподалёку от сцены. Уточнение сработало. Аня поняла, о ком речь и даже изобразила некое подобие радости.
– А-а-а, так это же Лёшка Астахов! Я с ним за одной партой в первом классе сидела, – пояснила она и, не позволив Кате опомниться, толкнула в спину обеими руками.
Эффект неожиданности вместе с силой удара оказались совсем не в пользу Кати. Всячески пытаясь сбросить скорость, она уткнулась в спину Лёши, потом узнала песню и, утонув в его огромных глазах, передумала извиняться и пригласила на танец.
Музыканты играли «Отель Калифорния».
Когда Катя с Лёшей вышли на улицу, оказалось, что наступила зима. Ветер к ночи совсем утих, и снег ложился на землю с бережной осторожностью, будто заметал их следы, пряча от любопытных глаз.
Говорят, когда встреча двух людей похожа на чудо, это судьба. Вряд ли Катя могла знать об этом, но всеми силами пыталась удержать время, осознавая какой-то частью себя, что прошлое и будущее, эти извечные спутники тревоги и беспокойства, мешающие человеку наслаждаться действительностью, утратили над ней власть. Привычный груз опыта, страха, сомнений – всё это было не про неё. Лёгкая, как мотылёк, она была собой, какой себя ещё не знала, лишь иногда смущалась под взглядом Лёши, а потом снова ждала, что он посмотрит и улыбнётся, едва подняв уголки губ. Память фиксировала каждый жест, каждую мелочь. Будто два странника из далёких и непостижимо близких миров они бродили по спящим улочкам города и говорили, не переставая. Темы рождались сами собой, легко и просто, и Катя ловила себя на мысли, что знает этого человека не первый год и уже говорила с ним обо всём, не один раз, поэтому предвидит то, что он скажет и даже как поведёт себя в следующий момент. Сдержанная по натуре, упрятанная в панцирь запретов и комплексов, она не избавилась от них и всё-таки совершенно себя не узнавала. И хоть окоченела до дрожи внутри, не соглашалась поставить точку, – увлекала своего спутника – то в одну сторону, то в другую, и всякий раз, оказываясь у своего дома, символично водружённого на перекрёстке двух дорог, испытывала горечь какой-то огромной, невосполнимой утраты.
О Лёне Катя вспомнила дома, оказавшись в своей постели, и как-то вдруг, будто шла по лесу и увидела что-то страшное. Но даже в эту минуту осознания собственной вины