искренне радуясь, что может доставить девушке удовольствие видеть себя, несравненного. – Долго ждала меня? Ты видела, как я завалил этого слизняка Олльсига? Против меня никто не устоит! Люби меня, и тебе все женщины будут завидовать! Когда все красавицы Аблах-Брега усядутся на валу и будут спорить, чей возлюбленный более силен и доблестен, ты одержишь победу, потому что я всегда одержу победу над любым другим воином! Будь их хоть сотня сразу! Хоть тысяча сразу! Вот когда я вышел сражаться один против рига Гаэсмара Ойбеля, а с ним было три сотни воинов, там, на широкой равнине возле гор Голлевина…
Ниамор не договорил, переводя дух. Его красное лицо блестело от пота, взмокшая рубаха прилипла к плечам. Сэла не ответила и отвернулась, надеясь, что он пройдет мимо, но Ниамор грузно плюхнулся возле нее на траву и с размаху обнял ее за плечи. Сэла возмущенно взвизгнула и попыталась вырваться, но он ее не отпустил.
– Ну, хочешь ты быть выше всех женщин Аблах-Брега? – весело продолжал он, пытаясь повернуть ее к себе и прижать к груди, в то время как Сэла отчаянно пыталась вывернуться из-под его толстой горячей руки. – Я же вижу, что хочешь!
– Да пусти ты! – огрызнулась Сэла и попыталась отпихнуть его локтем, но это было все равно что отпихивать каменную скалу, она только ушиблась о бронзовый нагрудник. – С ума, что ли, совсем спятил!
Ничего, что подобало бы сказать дочери конунга, в голову не приходило, а Ниамор только смеялся, и впору было звать на помощь. Но только кто же станет вмешиваться в дела военного вождя? Помочь ей могла только Эрхина, если той вздумается показаться на валу.
– Ну, поцелуй меня, моя кошечка! – Ниамор сегодня был в особенно игривом настроении и не желал замечать, что кошечка шипит от злости и готова кусаться. – Будь поласковее с Медведем Широкого Леса, и я подарю тебе такие кольца и ожерелья, каких нет ни у кого! Я раздобыл их у эриннов, их носили жены рига Конна Златооружного!
Второй рукой приподняв Сэлу, как ребенка, он посадил ее к себе на колени и попытался поцеловать, но она подставила ему затылок, продолжая трепыхаться и приходя во все большую ярость от своей беспомощности. Сэла была довольно-таки сильной девушкой для своего роста, но с Медведем Широкого Леса не всякий мужчина мог бы справиться.
– Пусти меня, кабан проклятый! – воскликнула она, но смех и дальнейшие излияния Ниамора заглушали ее голос. – Пусти, чучело бронзовое! Пусть тролли тебя целуют! Поди ты к Хель!
– Так не годится, моя красавица! – убеждал он ее. – Ты мне подмигиваешь, улыбаешься, играешь глазками, а как доходит до дела, так шипишь и брыкаешься! Я никогда не отказываюсь от своего слова! И хочу, чтобы со мной тоже поступали честно!
– Да хюльдры тебе подмигивали! – кричала Сэла, в отчаянной надежде хоть сейчас убедить его, что он сильно заблуждался на ее счет. – Глаза б мои тебя не видели, брюхо ты кабанье!
Но Ниамор, похоже, принял все это за проявление задора и игривости. Хохоча, он повалил ее на траву