43 дня до конца. Эмбер Валарис

ций и чувств под натиском этой жидкой субстанции, проникающей сейчас в меня через иглу.

      – Нея, ты в порядке? – раздался голос Анжелин, заставляющий приоткрыть одно веко.

      Я еле заметно кивнула, сглатывая подбежавший к горлу ком. Во рту ужасно пересохло, а в голове нарастал шум крови, сдавливающий виски. Я искоса посмотрела на стеклянный графин, стоящий на столике около светлого дивана. Всё что угодно, лишь бы избегать зрелища того, как в вену вливается обязательное лекарство. Удивительно, как страх преобладает над тобой, захватывая полностью сознание в свои лапы. Пожалуй, его действительно сложно искоренить, даже отключив все чувства и эмоции.

      – Ты всё так же боишься уколов и крови? – Анжелин с ловкостью вытянула иглу, пряча её от моего взора, и начала забинтовывать руку всё с той же доброй улыбкой.

      Ей было около сорока лет, но лицо выглядело подтянутым и молодым. И, наверное, истинный возврат выдавали лишь седые прядки в волосах, да голубые глаза, которые утратили свой блеск после пережитого кошмара, сохранив свою памятную грусть в глубине. Когда-то Анжелин лечила нашу семью, а её сын часто играл вместе с нами. Я до сих пор помнила, как мы с сестрой, будучи детьми, со смехом рассматривали разноцветные витаминки в виде желейных мишек, искренне веря в их чудодейственные свойства. До всех событий, которые кардинально изменили жизнь каждого на планете в один миг.

      Война, порождённая агрессией и жадностью людей, длилась всего месяц. Но этого краткого срока хватило, чтобы разрушить всё. Тогда же и погибли муж и сын Анжелин, а она сама до сих пор избегала в одежде какой-либо оттенок, кроме чёрного. Даже отказавшись от чувств, чтила их память.

      – Всё так же боюсь, – угрюмо прошептала я, откидывая со лба каштановую прядку волос, выбившуюся из наспех собранного пучка.

      – Тебе вкололи Апфер на неделю раньше. Возможно, будет головокружение, тошнота и острая боль в висках.

      Я нахмурилась, уже замечая медленно подступающие симптомы. Класс. Кто же знал, что именно сегодня моя мать – глава третьей фракции Алиана Росс – решит отправиться в столицу. Да ещё и меня за собой потащит.

      Анжелин помогла мне сесть на мягкой кушетке и направилась к тому самому графину, чтобы налить воду в стакан. Я оглядела просторный кабинет врача, залитый солнечным светом, проникающим через высокие панорамные окна. Глаза невольно остановились на лекарствах, аккуратно разложенных вдоль маленькой тумбочки.

      Апфер – та самая субстанция, которую обязаны принимать все члены фракции каждый месяц. Она дарит нам иммунитет от всех новых типов вирусов, подавляет душевную боль, но главное – помогает избавиться от нежелательного симптома – времени на запястьях. Только, как итог, побочное действие у всех одно – притупление всех других чувств и эмоций, особенно ведущих к привязанностям. Всё же, если хочешь легко избавиться от плохого, будь готов платить другим. Пожалуй, из доступных чувств полностью остались только несколько: реакции самого организма, укоренившиеся с детства, физические недомогания от последствий Апфера или ран, а также страх, наиболее сильный триггер, сидящий глубоко внутри в сознании человека.

      Когда-то, до огромной войны, уничтожившей добрую половину человечества и устроившей техногенную катастрофу, у каждого человека был тот, кто предназначался ему судьбой. Их называли «анконами».

      Существовала даже красивая легенда о том, как красивый мужчина Анкон попросил богов о счастье после череды жизненных драм. И те отправили ему свою дочь – красавицу Селестию.

      Но не ценил он этого дара любви и попросил больше счастья. Селестия, словно цветок медленно погибала от равнодушия Анкона. Возмутились боги пренебрежением мужчины. Прокляли его и каждого живущего на Земле.

      С тех пор на запястьях людей появилось время. Таймер, отмеряющий срок жизни при встрече со своей судьбой. Он неактивен до тех пор, пока ты не взглянешь своему анкону в глаза. Но дальше у тебя запускается отсчёт. И если вы так и не полюбите друг друга, не откажитесь от эгоизма во имя другого, то по истечению отведённого срока сердце каждого остановится.

      С веками легенда обрастала всё большими домыслами, но лишь одно оставалось неизменным – таймер на запястьях, который либо дарил счастье, либо обрывал жизнь.

      Всё это было до войны, уничтожившей большую часть населения планеты. А время на руках, в последствии, унесло ещё половину от оставшихся в живых.

      С тех самых пор прошло уже двенадцать лет, а я всё ещё помнила наполненные слезами глаза матери, которая сжимала в руках безжизненные тело моего отца и скорбела по бесследно пропавшей младшей сестре. Мне было всего лишь одиннадцать, и я не могла в полной мере осознать той острой боли, которая пронзила сердце, пока сотрясалась от рыданий. Но в сознании навсегда отпечатались померкшие глаза отца и застывшая в них печаль.