который еще раз грозит нам кулаками, и все усаживаются. Чиновники, которые вошли в приемную вместе с нами, частью встают по обеим сторонам от нар, частью – за стульями гостей. Переводчики занимают места рядом с даотаем, консулом и со мной. Начинается беседа.
В своей продолжительной речи даотай упоминает о двухсотлетней дружбе двух великих держав; при этом он старается говорить красиво и нараспев. Затем он расспрашивает меня о дорожных впечатлениях, о том, как устроены быт и торговля в Ферганской долине. Мои ответы он выслушивает внимательно, вставляя короткие замечания, наподобие «Какой вы разумный человек» или «Как вы хорошо говорите!» и т. п. Естественно, в ответ я также говорю комплименты в адрес китайской администрации и ее отлаженной работы, упоминаю благоденствие киргизского населения и отмечаю, что в немалой мере это результат правления такого замечательного сановника, каким является наш уважаемый хозяин. Даотай слушает с удовольствием, слегка откидываясь назад и закрывая глаза, словно от восторга. После получасовой беседы мы пьем чай. Даотай своими непомерно длинными, почти четырехсантиметровыми, ногтями (такая длина ногтей свидетельствует о том, что их обладатель является работником умственного, а не физического труда и не занимается торговлей) достает разбухшие чаинки и, не прерывая беседы, жует их. Наконец, заметив, что мы не следуем его примеру, он вскакивает с места, снова грозит нам кулаками и с величайшей учтивостью приглашает нас на «скромную» закуску.
Мы поднимаемся и, соблюдая те же церемонии возле каждых дверей, выходим под руку с даотаем из комнаты для приемов во двор, затем сворачиваем и через проем в стене в форме звезды переходим на другой двор и приближаемся к зданию с большой террасой, которая служит столовой и является частью личных апартаментов даотая, куда он приглашает нас из-за сильной жары. Эта столовая представляет из себя большую комнату, с огромными, распахнутыми настежь дверьми, пропускающими много света и воздуха. Стены столовой, покрытые алебастром, – белые и блестящие; на стенах развешаны рисунки одной из жен даотая с изображением цветов и птиц, выполненные очень искусно тушью и красками на длинных свитках толстой бумаги. Посередине – большой круглый стол, вокруг которого стоят восемь стульев.
Из боковой комнаты выходят трое китайских чиновников, которых даотай пригласил на обед. Они по очереди подходят быстрыми шагами к даотаю, грозят друг другу кулаками и одновременно с ним опускаются на правое колено и здороваются за руку. Даотай представляет их нам, это высокопоставленные военные: начальник Кашгарского округа, комендант города и командир конной лянзы, стоящей гарнизоном в самом Кашгаре. Даотай подчеркивает, что пригласил военных специально для меня, чтобы я не скучал во время обеда. После того как все представлены, даотай указывает мне и консулу на места рядом с ним, а другим гостям – на места подальше. За столом нас восемь человек: четверо китайцев и четверо европейцев, так что мы