в августе 1981 года Брежнев тайно встретился в Крыму с руководителями стран Варшавского договора. Он попросил их подписать соглашение, которое упрощало процесс принятия решений, относящихся к объявлению войны. Это тайное соглашение предоставило Кремлю реальное право приказывать войскам Варшавского договора занимать боевые позиции, не спрашивая разрешения каждого государства-участника. Опасаясь, что может не хватить времени для реагирования на стремительно меняющуюся ситуацию или ответить на первый удар войск НАТО, Москва искала возможности ускорить свои действия для мобилизации своей системы обороны[105].
Когда Брежнев умер и его сменил Андропов, паранойя нового руководителя на почве воинственных намерений США вышла в Кремле на первый план. Одним из тех, кто во время передачи власти поддерживал Андропова больше других, был министр обороны Устинов, восхищавшийся начальником КГБ за его умение проводить жесткий курс. Операция РЯН, несомненно, помогла Андропову встать у кормила власти. Выступая в качестве Генерального секретаря со своим первым публичным заявлением, Андропов взял резкий тон. «Мы хорошо знаем, – сказал он, – что мир у империалистов не выпросишь. Его можно отстоять, только опираясь на несокрушимую мощь Советских Вооруженных Сил»[106]. Было ясно, откуда исходила поддержка для нового руководителя.
Андропов не произвел кардинальных изменений в унаследованной им системе. Говоря о внутренней политике, он во всех своих речах требовал укреплять «порядок и дисциплину» среди рабочих и управленцев. Тем самым он вторил тому, к чему со времен Ленина призывало большинство коммунистических руководителей. Для людей, слышавших его выступления по телевизору, это означало дальнейшее затягивание поясов, сохранение централизованного управления экономикой, борьбу с прогулами и усиление требований к трудящимся. Однако сами работники были гораздо более заинтересованы в повышении зарплат, улучшении жилищных условий, увеличении количества товаров в магазинах и в сокращении бесконечных очередей.
Однако из выступлений Андропова явствовало, что он собирается действовать в новом направлении, значительно отличавшемся от того, к чему призывали в эпоху Брежнева. Через огромную сеть информаторов КГБ Андропов знал о масштабных хищениях, незаконных доходах и семейственности внутри системы. Новый Генеральный секретарь дал ясно понять, что он будет расследовать все виды коррупции или организованной преступности и за это наказывать. В СМИ никогда не было информации о таких людях, как секретари обкомов или директора заводов, которые извлекали выгоду из своего привилегированного положения, но все знали о существовании взяточничества, лени и своего рода теневой экономики. Андропов впервые сделал эту информацию общедоступной. Один из старых друзей Брежнева, министр внутренних дел Николай Щелоков, был смещен с должности и обвинен в коррупции за использование государственных денег для