планов и целей у них никак не находилось.
Разве что дочка – хрупкий стебелёк. Хотя, Риточка тоже его мало волновала. Дети – чисто женская забота.
Виктора можно было понять: бизнес – гремучая смесь из проблем и случайностей. Плюс недостаток времени, постоянная усталость.
Вблизи, когда от подвенечного платья и ванильно-кремовых отношений прекрасного медового месяца остались лишь воспоминания, Виктор оказался заурядным обывателем, предел мечты которого – способность стабильно удерживаться наплаву в пределах нарезанной деловым окружением планки успешности.
Установленные мужем границы отношений предполагали нейтралитет жены, полное подчинение в принятии решений, касающихся всего на свете, кроме её внешнего вида и меню семейных ужинов, случающихся довольно редко.
В постели супруги встречались нечасто. Прелюдии и прочие необязательные шалости Виктор не любил, сразу приступал к десерту, не дожидаясь возбуждения супруги.
От непритязательных упражнений в постели не перехватывало дыхание, не возникало трепетного безумия, не наплывали пульсирующие волны наслаждения, ни разу не было повода потерять сознание, провалиться в бездну безудержного блаженства.
Неприятная фраза – супружеская обязанность, объясняла суть отсутствия эротизма, когда искренние чувства превращаются в обязательную, но скучную программу с фиксированным графиком исполнения.
Секс, просто секс, упражнение для сохранения здоровья. Точнее, пресное, без тени вкусовых и эмоциональных оттенков трение мужского достоинства о женские аналоги инструментов наслаждения, используемые неумелым ремесленником, чтобы сбросить физиологическое напряжение, вот чем были их встречи в постели.
Любовь ли это?
Чужая страна, неприветливый дом, муж, женатый не на ней, а на бизнесе, о сути которого не положено даже спрашивать. Такого ли счастья искала она?
Тогда, в самом начале, безумно хотелось стремительно ворваться в пределы сказочной, обеспеченной жизни, где обязано было ждать безграничное счастье с горячо любимым человеком, которому не страшно доверить судьбу.
Катенька мечтала отламывать от вкусного батончика “прекрасного далёка” дольку за долькой, класть удивительно сладкие кусочки на язык как пористый шоколад, раздавливая с наслаждением пузырик за пузыриком о чувствительное нёбо, ощущая миллионы оттенков изысканного наслаждения.
Реальность оказалась прозаически безвкусной, порой до предела пересоленной. Как жаль! Это так утомительно – каждый новый день просыпаться непонятно где не с той ноги.
– Моя ли это жизнь, – раз за разом задавала Катенька себе вопрос, вспоминая минуты блаженства с мужчиной, который мимолётным прикосновением мог превратить её в сгусток блаженства.
Иногда, когда мужа и приходящей домработницы не было дома, а Риточка спала, женщина плотно задёргивала шторы, медленно раздевалась в комнате с зеркалами в рост, оголяла чувствительную грудь, трогала себя пальцами,