сообщил, что тюрьма открыта. Внезапно Йоханнесу пришла в голову удивительная мысль: наконец-то он находится там, где всегда мечтал. На мостике, как капитан корабля.
– Смотреть в пол, – сказал он. Голос стал лучше. – Если кто-нибудь из вас попробует меня остановить, то я со своими подельниками приду за вами и вашими семьями. Помните, что я все знаю о вас, парни. Трине, Валборг…
Он продолжал называть имена жен и детей, школы, в которых они учились, их хобби, адреса проживания, всю информацию, собранную за эти годы, – все это он исполнил речитативом, глядя на мониторы. Закончив, Йоханнес покинул контрольное помещение. Он побежал по коридору, потом вниз по лестнице на первый этаж. Дернул первую дверь. Открыто. Он побежал дальше по следующему коридору. Сердце уже тяжело стучало: он не занимался спортом, хотя следовало бы, ведь форму он совсем не поддерживал. Вот сейчас и начнет. Вторая дверь, тоже не заперта. Ноги больше не хотели бежать в том же темпе. Наверное, это из-за рака, наверное, он уже вгрызся в мускулатуру и ослабил ее. Третья дверь вела в шлюз. Шлюз представлял собой маленькую комнатку с решетчатыми дверями с обеих сторон. Одну дверь надо закрыть, прежде чем можно будет открыть вторую. Считая секунды, Йоханнес ждал, пока дверь позади него с тихим жужжанием отползет назад. Ему был виден коридор, ведущий к раздевалкам и личным шкафчикам. Когда он наконец услышал, как дверь захлопнулась, он схватился за дверную ручку перед собой, нажал ее вниз и потянул.
Заперто.
Черт! Он потянул еще раз. Дверь не сдвинулась.
Он посмотрел на белую пластину с сенсором у двери и прижал к ней указательный палец. Индикатор несколько секунд помигал желтым, потом погас, и зажглась красная лампочка. Йоханнес знал: это означает, что устройство не распознало отпечаток пальца, но все равно снова потянул за ручку. Заперто. Он проиграл. Он опустился на колени перед дверью. В тот же миг в комнате раздался голос Гейра Голдсруда:
– Прости, Йоханнес.
Голос доносился из динамика под потолком. Он был спокойным, почти утешительным.
– Это наша работа, Йоханнес. Если бы мы прекращали делать ее каждый раз, когда кто-то угрожает нашим семьям, в Норвегии не осталось бы ни одного тюремного надзирателя. Расслабься, мы сейчас придем и заберем тебя. Ты сам просунешь пистолет через решетку, Йоханнес, или хочешь, чтобы мы сначала напустили газу?
Йоханнес поднял глаза на камеру наблюдения. Видят ли они отчаяние на его лице? Или облегчение? Облегчение оттого, что здесь все закончилось, но жизнь все равно будет продолжаться, как и раньше. Почти как раньше. Теперь ему вряд ли доверят мыть полы на втором этаже.
Он протолкнул позолоченный пистолет между прутьями решетки, потом лег на пол, сложил руки за головой и скрючился, как оса, только что совершившая свой последний и единственный укус. Но когда он закрыл глаза, то не услышал воя гиен, он был не в самолете и не направлялся к вершине Килиманджаро. Он по-прежнему был нигде и по-прежнему жив. Он был здесь.
Глава 11
Стрелка часов только что перевалила за половину