на Яррову. – Я же врач, в конце концов. И мне приходилось терять пациентов.
И так тоже было не раз. Такова жизнь – в ней рождение и смерть постоянно ходят рядом, существуют бок о бок, неразделимые, перемешанные. Как в том доме, куда Байлар приходила, чтобы принять роды у жены плотника, девятнадцатилетней худенькой девушки. Она кричала и плакала, и по-животному скулила, и в ее муках рождался новый человек – ее сын, здоровый и крепенький розовый младенец. А в соседней комнате тихо умирал дед новоиспеченного отца, сморщенный старичок, иссохший от неизлечимой болезни, которую даже магия не брала. Жизнь и смерть – рядом, вместе, рука об руку, так близко, что одна могла бы почувствовать дыхание другой… Не будь они обе лишь двумя сторонами медали. И Байлар с детства видела обе грани сразу, сплетенные в вечном и суровом танце хрупкого бытия. Смерть – естественная часть этой хрупкости. Смерть человека, животного, Леса, или даже целого мира…
– Будет ли что-то после нас, Ярр? – вслух спросила она, обращаясь вроде бы к магу, но на самом деле больше к себе – без особой надежды на ответ. – Если наша цивилизация не выдержит исчезновения магии. Будет ли что-то после нас? Придет ли нам на смену? И если да, то не повторят ли те новые люди наших старых ошибок?
Ярр только покачал головой.
– А почему ты не вышла замуж, Байлар? – Ярр следил за ее быстрыми движениями, когда девушка распаковывала и раскладывала по местам свои покупки. Она только что вернулась из деревни и принесла редкие заморские пряности, ингредиенты для лекарств, хозяйственные свитки, разнообразные мелочи и целый ворох свежих новостей.
– За кого? – Байлар фыркнула.
– Ну, ты ведь очень красивая, – осторожно сказал Ярр. – Не думаю, что не нашлось никого, кто решился бы попытаться.
Байлар насмешливо поджала губы.
– Если ты пытаешься мне льстить, Ярр, то не стоит.
– Не пытаюсь…
– Не стоит.
– Я просто констатировал факт.
– И, главное, зачем мне это? Ярр, ты видел, какая жизнь ждет замужнюю женщину в Рандаире?
– Ну… кажется, я понимаю, о чем ты, – признал маг.
Рандаир был довольно патриархальной страной. Или даже очень патриархальной. Не то чтобы женщину тут воспринимали как вещь, но власть мужа над женой признавалась почти абсолютная. Мирту всегда это очень раздражало, и она могла подолгу костерить рандаирские порядки, причем слово "варварские" было наиболее мягким (и почти единственным цензурным) эпитетом из всех, что она употребляла.
– Мне нравится моя жизнь и мое ремесло. Я не собираюсь его бросать. Мне нравится поступать так, как я считаю нужным, и я не хочу, чтоб какой-то чужой мужчина стал указывать мне, как жить и что делать, и решать все за меня. Нет, спасибо. Это не по мне.
Ярр улыбнулся в ответ.
"Если не в Рандаире… Если не в Рандаире, умный мужчина никогда не стал бы грубо навязывать тебе свою волю, Байлар. Потому что ты прекрасна такой, какая есть – сильной и свободной. Способной стать таким соратником, о котором только можно мечтать".
– Ладно, давай