тебе, Тягунов? – кисленько спросил он, увидев Дюшку, тянувшего руку.
Конечно же он подумал, что Тягунову приспичило выйти из класса – самое время подальше от задачи.
– Я решил.
Грозные брови Васи-в-кубе поползли к лысине, а класс притих.
– Покажи! – Приказ недобрым голосом.
Показывать Дюшке было нечего, в тетради после условия задачи стояла только одна запись: «Сколько рыб в пруду = х». И непонятно, к чему этот икс нужен?
– Я в уме решил, Василий Васильевич.
– Час от часу не легче, – проворчал Вася-в-кубе и снова кисленьким голосом: – Что ж, Федор Тягунов, выйди к доске, послушаем твое решение.
Дюшка сам оробел от своей дерзости, однако вышел, встал, как положено, лицом к классу и рассказал:
– Тридцать рыбин в кольцах. Две попались среди сорока. Значит, неокольцованных в двадцать раз больше. Тридцать на двадцать – всего шестьсот.
И все, умолк, страдая, что рассказ его занял так мало времени.
Класс недоверчиво молчал. Вася-в-кубе возносил к лысине брови и разглядывал Дюшку.
– Да!.. – наконец подал он голос. – Да!.. Все правильно. Просто и ясно. У тебя ясный ум, Тягунов! Ты лодырь, Тягунов! Ты два года водил меня за нос, прятал за ленью свои способности. Незаурядные способности! – Вася-в-кубе повернулся к молчащему классу. – Вот как надо мыслить, друзья. Молниеносно! Вламываться сразу в самую суть.
И громовым басом, почти угрожающе Вася-в-кубе принялся расхваливать Дюшку. Дюшка стоял у доски и от непривычки чувствовал себя очень плохо – хоть провались сквозь пол от этих похвал.
Наконец Вася-в-кубе торжественно умолк, торжественно вынул из нагрудного кармана самописку, торжественно отвинтил колпачок, торжественно склонился над журналом… Сомневаться не приходилось – пятерка.
– Голубчик, возьми щетку, приведи себя в порядок.
…Слух о Дюшкином ученом подвиге быстро разнесся по всей школе: шутка ли, за пять минут – в уме! – задачу «на победителя».
На перемене к нему подошел Левка Гайзер:
– Старик, ты быстро научился плавать.
Как равный равному, уже не называя Дюшку тараканом.
И это слышали все, кто был в эту минуту в коридоре. И случайно тут стояла Римка Братенева. Стояла, слышала, смотрела на Дюшку. Уважительно.
Он станет великим математиком и прославит школу, поселок Куделино, отца, мать, Миньку, с которым дружит, бабушку Климовну, которая его вынянчила.
Он вместе с Левкой откроет, что Вселенная бесконечна. И хотя он не знает, почему от бесконечности должны вновь рождаться уже умершие люди, все равно откроет. Левка снова появится на свет, он, Дюшка, тоже, и Минька, и отец с матерью – все, все узнают, что никто не умирает насовсем.
Он еще знает то, о чем не подозревает даже Левка: Римка Братенева когда-то была женой Пушкина.
Он умеет видеть, чего никто не видит.
Он разглядел, что отец Миньки вовсе не такой уж плохой человек.
Он пойдет к Минькиной матери и скажет: полюби