нуждах вверенного ему богом народа. В доброте и человечности правитель видел проявление слабости духа. Владыка часто принимал излишне жестокие решения. Жена пыталась оградить людей от лёгкого на расправу супруга и велела выстроить для приёма ходоков и больных приземистый бревенчатый домик, стоявший особняком в господском дворе. Сейчас в нём ожидала решения своей участи сама Архи. Там, в одной из маленьких комнат, где не было ничего, кроме крошечной, вымазанной глиной печки, лавки и стола с различными снадобьями и лечебными травами, провела она несколько тягостных дней.
Мать вошла и в сердцах сбросила накидку на стол, но дочь даже не пошевелилась. Несчастная «невеста» лежала в углу на скамье, покрытой овечьей шкурой. Меч, щит и лёгкие доспехи были небрежно брошены на пол. Зная, как Архелия трепетно относилась к своему оружию, можно было оценить её нынешнее ужасное состояние. Баронесса тихо села на край импровизированной кровати рядом с дочерью. Она даже не решалась утешить и погладить юную девушку по голове. Архи с детства не понимала проявлений её нежности и принимала её в лучшем случае холодно и безразлично. Женщина не знала, с чего начать разговор, она обратила внимание, что на мех наброшено серое льняное полотно.
– Зачем ты накрыла мех? Так, наверное, жёстко лежать?
Архелия повернула голову, глаза её были красными, а под ними тенью пролегла непривычная синева.
– Зато плакать удобнее…
– Вечно ты выдумаешь… В богатых домах так не принято. Ты и мужа на это положишь?
По реакции, которую вызвал намёк матери, можно было понять, какую боль причиняет девушке воспоминание о решении отца. Архи закрыла глаза и со стоном отвернулась:
– Он не передумал…
– Ну не терзай себя. Отца, ты знаешь, не переубедить. Я сделала всё, что смогла, и так надоела ему, что он пригрозил отослать меня прочь, доживать свой век в деревне. Нашему народу нужен хлеб. Да, да… И ты, и я знаем об этом. Мужчин осталось совсем мало, обрабатывать землю некому, начнётся голод. Бесконечные войны нас обескровили. Ты – единственная надежда на спасение княжества. Твой будущий муж достойный человек, отец ему доверяет. Все говорят, что он опытный воин и разумный хозяин. Наверное, так я должна говорить… И всё же я вижу, что замужество не для тебя, оно тебя погубит.
– Почему?
– Ты не годишься для Клеппа. Герцог вообще равнодушен к женщинам, а уж таких, как ты, любить вообще сложно. Отец совсем испортил твой характер.
– Что же мне делать?
– Уезжай.
Не веря своим ушам, Архелия приподнялась на кровати и вопросительно посмотрела на мать.
– Ты всегда говорила, что я должна смириться и терпеть. О доле, которая выпадает нам по воле богов, – она даже улыбнулась сквозь слёзы, вспомнив бесплодные попытки баронессы вразумить дочь. – Что «надо переломить себя ради будущей семьи и детей». А сейчас ты гонишь меня в неизвестность?
– Нет, нет, нет, – мать