на низком месте.
Ты даровит, я это знаю,
Достоин ты, мой друг, высот.
Светильник разве накрывают?
Когда открыт лишь свет даёт!
К чему, скажи, мой друг, сиянье,
Коль будем мы его скрывать?
Сиять нам должно пред народом,
Их веселить и восхищать.
Сего-то я тебе желаю,
Не погуби в земле свой дар.
На этом всё, надеюсь, понял,
Навеки другом буду, Смар…»
«Дражайший друг! – алмаз ответил,
Письмо Смарагду написав, -
Сиять с высот для пустославья
Должны ли мы?! Иль я не прав?!
Пусть небеса их восхищают,
На них пусть смотрят, не на нас,
Сияньем с небом кто сравниться?!
Никто! Ни в прошлом, ни сейчас!
Цена и честь же что имеем,
Всегда при нас, ведь внутрь нас.
Грановщик ту лишь открывает
Своей работой каждый раз.
Людской хвалой и видным местом
Умножить разве можно честь?!
С хулой, презреньем и забвеньем
Останемся мы тем, что есть!
Я объяснил, надеюсь, понял.
Не так ли мыслить должно нам?!
Коль я Алмаз, то Адамантий.
На этом всё, твой друг Адам».
Сила:
Глупые ищут место повыше,
Разумных же видно даже в углу,
Поэтому лучше ищи просвещенья,
Для глупых оставь пустую хвалу.
Басня 18. Собака и Кобыла
Кобылу одну научили для смеха
Подобно собаке вещи носить.
Кобыла та этим очень кичилась,
Ведь только её взялись научить.
Смертно она не любила собаку,
Меркурием звали гончего пса.
Его постоянно хотела ударить,
Даже когда ей давали овса.
Спросил её пёс: «Виноват чем, Диана,
Что ваше желанье – ударить меня?!
За что, госпожа, я вам столько противен,
Боюсь вас теперь я пуще огня!»
«Негодный ты пёс! Неужели не знаешь? –
Сказала Кобыла гончему псу, –
Не ты ли смеёшься всех больше над мною,
Когда пред гостями вещи несу?!
Наука моя разве смеха достойна?!
Не всякий так может вещи носить!»
«Простите, сударыня, – пёс ей ответил, –
Порок свой природный не смог утаить!
Смеюсь от природы я даже над добрым,
Если природе оно супротив.
Трудно сдержаться, видя такое!
Заверить хочу, мой смех не злоблив!»
«Сукин ты сын! – Кобыла сказала, –
Природою хвастаешь тут предо мной!
Невежа ты, вот кто, пёс неучёный,
Да знаешь ли ты, кто стоит пред тобой?!
Меня обучали искусству в Париже!
Они об искусстве так говорят:
"Природу улучшить искусством мы можем*".
Видел бы ты, что с природой творят!
Ты сам-то, поди, нигде не учился,
А, может быть, я не знаю чего?
Так ты расскажи, я готова послушать,
Секрет мастерства раскрой своего!»
«Учились в Париже, великое дело!
Не Патер ли тот, что Питек**