с концом. Грехов за ними достаточно.
– Не по христиански это. Они же все – рюриковичи! Уважение к роду иметь надо. Предлагаю оставить их в темнице. Не обеднеем мы их кормить. – Возразил самый старший огнищанин Твердислав.
– Мало ли как жизнь повернется? Сбегут или еще как на свободу вырвутся, а потом нам мстить станут. Казнить их надо! – поддержал Путяту постельничий Никифор.
– Имеем пример батюшки вашего, царствие ему небесное, Всеволода Юрьевича. Он, милостивец, когда мятеж ростовских бояр подавил, вожаков ихних, князей Мстислава и Ярополка Ростиславичей и князя Глеба Ольговича ослепил, а потом помиловал. – вступил в спор ключарь Остомысл. Правда, Глеба в темнице все же после уморил.
– Сдается мне, не правильно это. Недальновидно. Уедут они в другие уделы, потом детей заведут. Слепому завести сыновей ничто не помешает. А сыновья их вырастут, обиду на нас затаив, соберутся с силой да и нападут на нас. Казнить их надо, – высказал свое мнение конюший Ставр. – Рюриковичи рюриковичей со времен Бориса и Глеба режут и казнят. Не мы первые, не мы последние будем.
– А может все таки отпустим? Жалко все таки людей губить! Возьмем с них письменную клятву в храме на кресте, и отпустим, – вступился за пленных младший княжич Иван.
Решив, что соратники высказались достаточно, Иван Васильевич хлопнул ладонью по столу и сказал:
– Спасибо за советы ценные, советники мои многомудрые! На душу грех убийства рюриковичей я брать не буду. Ставр, а есть у тебя коновал хороший?
– Как не быть? Есть, конечно, – ответил конюший.
– Делать будем так. Отдашь князей коновалу. Пусть оскопит их всех. Детей у них после этого не будет. А ты, Брячислав, – обратился он к городовому старосте, – потом к ним лекаря приведешь, пусть подлечит их. А как вылечит, продадим их в рабство булгарам. И риска никакого и казне княжеской прибыль.
Но, бояре мои ближние, это вопрос простой был. А вот теперь вопрос посложнее будет.
Вот здесь, – он хлопнул ладонью по пачке пергаментов, лежащей перед ним на столе, – список всех рязанских бояр, которые с князьями на наш град Москву ходили. Батюшка их всех отпустил, сказавши, что их дело подневольное было. Князь приказал, они и пошли. А вот я так не считаю. Вот здесь список бояр рязанских, которые на нас не пошли, ослушались приказа, – он хлопнул ладонью по меньшей пачке пергаментов. – 96 бояр нас воевали, а 37 бояр дома остались, по вотчинам своим отсиделись. И считаю я, что не правильно тех бояр и этих, – он поочередно указал рукой на две пачки пергаментов, – на одну доску ставить.
– Ну, так может быть, те которые не пошли, просто струсили, а потому и не пошли! – Вступил в разговор брат Святослав. А мы теперь за трусость их награждать будем?
– А неважно, трусость или смелость. Если бы рязанцы нашего батюшку победили, этим боярам смелость понадобилась бы, перед своим князем ответь держать за неповиновение. Они просто похитрее оказались, знали, кто победит. Перед нами быль: на нас они не нападали.
Предлагаю: всех бояр, которые на нас