редакторы и выясняют, кто и что может сказать, потом отобранным претендентам ведущие и зададут свои вопросы.
А публика в зале – народ подготовленный, им не привыкать к такой постановке. Это целая каста людей, которые ходят из программы в программу, чем зарабатывают себе на жизнь. Плюс еще, как правило, несколько непрофессионалов – зевак, которым хочется посмотреть, как делается телевидение. В общем, создать массовость для телевидения – не проблема, а наличие зала, как заверяют продюсеры, повышает рейтинг программы.
Мой выход. Меня представляют. Я тем временем поднимаюсь вверх по металлической лестнице декорации, чтобы затем, уже под прицелами телекамер, «эффектно» спуститься вниз, будто бы откуда-то со второго этажа.
– Ну, что нам скажет самый популярный психотерапевт страны? – спрашивает меня ведущий.
– В смысле? О чем?
Ведущий слегка теряется, он, видимо, думал, что со мной мои реплики обговорили. Но со мной никто ничего не обговаривал – то ли не решились, то ли понадеялись, что я и так отвечу – все-таки «профессионал», сам «из телевизора».
– Ну вот у нас тут главный герой, чем вы можете ему помочь? – чуть раздраженно спрашивает ведущий.
– А он ведь и не говорит, что ему нужна помощь, – отвечаю я. – И вообще, чтобы комментировать такую ситуацию, надо знать психологические обстоятельства дела, а для этого недостаточно поговорить – вот так, в общем, «за жизнь». Это должна быть беседа психолога и человека, который обратился к нему за помощью…
– Ну так вы и проведите сейчас такую беседу! – прерывает меня ведущий.
– Нет, сейчас я не могу ее провести, – улыбаюсь я. – Это же зоосад какой-то получится. Во – первых, N (сохраним имя героя программы в тайне) сам должен обратиться ко мне с вопросом. А то получается, что я навязываюсь ему со своей помощью. Это было бы как минимум странно. Во – вторых, для него эта ситуация сейчас уже не актуальна. Если у него и есть какие-то проблемы, то они в настоящем и вряд ли касаются того давнишнего развода. Ведь так? – я обращаюсь к герою, он в ответ только улыбается и слегка кивает головой. – Наконец, в – третьих, N должен быть готов говорить о своей личной жизни в присутствии такого количества людей, понимая, что это покажут по телевизору. Не думаю, что его воодушевляет такая перспектива.
– Ну хорошо, – недовольно говорит ведущий. – А вы сами женаты, да?
– Женат.
– И не разводились?
– Нет, не разводился.
– А сколько вам лет, простите?
– Тридцать один.
Ведущий необыкновенно приободряется и нападает:
– Но как вы можете советовать людям, как переживать развод, если вы сами никогда этого не переживали и вам всего тридцать?
– То, что я не разводился, наверное, неплохой знак, – замечаю я. – А вопрос вы задаете мне странный. Для того чтобы проводить аортокоронарное шунтирование, врач тоже должен испытать эту операцию на себе? Нет, наверное.
– Но это другое