я погляжу. – Собаки тянули его за собой, воображая, что наверху их накормят. Четт пнул черную суку и немного отвел душу.
Толстяк возился с длинным луком ростом с него самого, сморщив от усердия свою круглую красную рожу. В земле перед ним торчали три стрелы. Тарли взял одну, натянул тетиву, долго целился и наконец выстрелил. Стрела ушла в лес, и Четт злорадно заржал.
– Теперь ее уж не найти, а ругать меня будут, – пожаловался Эдд Толлетт, унылый оруженосец, известный всем как Скорбный Эдд. – Как что пропадет, все сразу на меня смотрят, с тех самых пор, как я коня потерял. Только я не виноват. Конь был белый, а в ту пору снег шел – чего же и ждать было.
– Ее ветром унесло, – сказал Гренн, еще один дружок лорда Сноу. – Держи лук ровно, Сэм.
– Он тяжелый, – сказал толстяк, однако взял вторую стрелу. Эта исчезла в ветвях футов на десять выше мишени.
– Мне сдается, ты сбил листок с этого дерева, – сказал Скорбный Эдд. – Осенью они и так падают почем зря – незачем им помогать. – Он вздохнул. – Все мы знаем, что бывает вслед за осенью. Боги, ну и замерз же я. Пускай последнюю стрелу, Сэмвел, а то у меня уже язык к небу примерзает.
Сир Хрюшка опустил лук, и Четту показалось, что он сейчас заревет.
– Он слишком тяжелый.
– Давай целься, – сказал Гренн.
Толстяк послушно выдернул из земли третью стрелу, пристроил ее на лук и выстрелил. Сделал он это быстро, не щуря глаз, как делал первые два раза. Стрела попала намалеванной углем фигуре в грудь.
– Попал, – изумленно молвил сир Хрюшка, глядя, как она дрожит в стволе. – Видел, Гренн? Эдд, смотри, я попал!
– Прямо промеж ребер, – подтвердил Гренн.
– Я его убил? – допытывался толстяк.
– Ты угодил бы в легкое, будь у него легкие, – пожал плечами Эдд, – но у деревьев их, как правило, нет. – Он взял у Сэма лук. – Скажу, однако, что я видал выстрелы и похуже. Мне самому такое не всегда удается.
Сир Хрюшка прямо сиял – можно было подумать, что он и впрямь невесть что сотворил. Но при виде Четта с собаками его улыбка увяла на корню.
– Ты попал в дерево, – сказал Четт. – Поглядим, что будет, как дело дойдет до ребят Манса-Разбойника. Они-то не стоят на месте и не шуршат листочками. Они прут прямо на тебя и так вопят, что ты сразу штаны намочишь. Кто-нибудь засадит топор прямо между твоих поросячьих глазок, и последним, что ты услышишь, будет «ух», когда он раскроит твою башку.
Толстяк весь затрясся, и Скорбный Эдд положил руку ему на плечо.
– Брат, – проникновенно сказал он Четту, – если это приключилось с тобой, то почему и с Сэмвелом непременно должно приключиться?
– О чем ты толкуешь, Толлетт?
– Да о топоре, который раскроил тебе башку. Правда ли, что половина твоих мозгов тогда вытекла и собаки их слопали?
Здоровенный дубина Гренн заржал, и даже Тарли выдавил из себя улыбочку.
Четт пнул ближайшего пса, сгреб покрепче поводки и стал взбираться на холм. Улыбайся себе на здоровье, сир Хрюшка. Поглядим, кто из нас посмеется нынче ночью. Жаль, что у него не будет