стояли в них, как на параде. Зеленин даже замахал рукой и сказал:
– Ну, что вы, мужики? Вам спасибо! Спасибо за понимание! Спасибо за то, что вы меня порадовали вашими принципами: «Один за всех, и все за одного!», «Кто, как не я!», «Сам умирай, а друга спасай!» – и другими. Вы настоящие парни новой России!
Дед уходил героем, но без особого настроения. Вот где жизнь на ладони, не потому, что война, а потому, что люди тут другие из-за отношений друг к другу, честных и правильных.
Зеленин перед пробежкой к вертолету обнял на прощанье капитана и сказал:
– Прощай, капитан, и спасибо тебе огромное за все! Вернешься назад – позвони, адрес, и телефон мой у тебя есть. Буду рад увидеть тебя вновь. Почему я уезжаю, ты знаешь. А вообще-то мое место с вами!
Они расстались, думая, что расстались навсегда. Не знали они тогда, что судьба сведет их еще вместе.
Минут через десять в десантном отсеке вертолета стало тепло. Полковник, прошедший теперь за пять дней много нервотрепки и стрессов, вплоть до потери памяти, провалился в сон. Засыпая, он вспомнил генерала Цветкова. «Да. Это он все испортил. А может быть, и спас его от тех мучений, которые еще выпадут на долю тех, которые остались там, на чеченской земле, там, где идет война. А все-таки Цветков, наверно, прав. Один в поле не воин».
В Моздоке после приземления Виктор еще раз убедился в высокой порядочности Уварова. Он, видать, отправив Зеленина, дозвонился до Кудрина. Полковник Кудрин после остановки винтов вертолета, приветствуя Виктора, повел его к «уазику». Потом они подъехали к тем же вагончикам, что и прошлый раз. Кудрин отправил водителя попить чайку, а сам, доставая те же стаканчики из бардачка, сказал:
– Извини, Виктор, но я пытался собрать все, что получилось, о твоем сыне Егоре и лейтенанте Коршунове. Информация пока не из лучших. Однако двое пленных опознали на фото твоего сына и лейтенанта.
Зеленин, от нетерпения заерзав на заднем сидении «уазика», сразу спросил:
– Что они сказали?
– Сказали, что по приказу Шамиля их увезли в штаб под Ведено, как и предполагалось раньше. А когда одному из этих «духов» довелось там побывать, то он поинтересовался, где пленные, которых они взяли. Так вот, из его слов, Витя говорю плохую и жестокую весть.
– Да не тяни ты, полковник, что он сказал?
– Их расстреляли сутками раньше. Где тела, где расстреливали, он не уточнял.
Зеленин готов был услышать это, но все равно не верилось, Егор, его сын, расстрелян? Нет, этого не может быть. Он в порыве гнева и негодования сказал:
– А мы что так и будем идти на поводу у этих уродов? Штаб у них где-то там, под Ведено, и почему этот штаб еще существует? Мы, победившие мировой фашизм, стали такими немощными, да что это, бляха, за Армия? Я понаслушался об этих зачистках, сам побывал на операции, это какое-то издевательство. Да мы что, не можем ввести достаточное количество войск и заблокировать доступ к передвижению по Чечне этих гадов? И, в конце-то концов, Чечня – это