фольварков и деревенек.
Здесь же, в четырехугольнике между Мокрым урочищем, урочищем Вьюновка, хутором Стражина и хутором Людовиново, нет ни жилья, ни дорог, болотины перемежаются заболоченным лесом, а топи такие, что пути через них искать – пропащее дело. Но лесничему, среди немногих, кто жил в этих краях, тропа была известна, да такая, что и лошадь с телегой пройдет.
Ева смотрела по сторонам с довольно тяжелым чувством. Серые тучи, снова закрывшие синеву неба, не пропускали солнечные лучи под полог леса, и потому картина вокруг казалась еще мрачнее. Между деревьев стояла вода, то и дело встречались завалы из замшелых стволов рухнувших лесных великанов, и огромные выворотни, наполовину ушедшие в топь, протягивали щупальца своих узловатых корней. Временами лес сменялся отдельными огрызками стволов полусгнивших деревьев. За ними виднелись заросли ольховника и ивняка, в прогалинах между которыми можно было разглядеть то стену болотной травы, то окна стоячей воды, покрытой пятнами тины. Телега то и дело пыталась уйти во влажную землю чуть не по ось, и Речницкому приходилось бросать под колеса заранее сколоченные мостки из тонких бревнышек, громоздившиеся на телеге поверх скарба.
Однако верст через пять в конце тропы неожиданно показался довольно сухой островок леса с неказистым, но вполне пригодным для житья домиком в окружении величавых сосен да нескольких кленов и березок. Солнечные лучи вдруг пробились между тучами и осветили полянку перед домом, уже начавшую покрываться золотистой осенней листвой.
Наступил прохладный, но солнечный октябрь. Пока стояла сухая погода, Речницкий торопился с починкой дома – поправлял двери и окна, вставлял стеклышки в заново сделанные оконные переплеты, сушил мох, чтобы законопатить щели, чинил остатки мебели… Кое-как ему удалось отыскать глину, и он подновил печь, без которой зимовать было бы невозможно…
Пришедшая зима сделал болота более проходимыми, что доставляло Францу немало беспокойства. Выходя на охоту, он первым делом осматривался не в поисках дичи, а замечал, не появились ли вокруг их убежища человечьи следы. Но вот миновало Рождество, прошли крещенские морозы, осталась позади зима, наступил весенний паводок. Вода подступила к самому порогу их жилья, утвердившегося на невесть как доставленных сюда валунах. Несколько дней из дома выйти было невозможно – разве что на лодке, которой у них не было. Затем вода стала спадать, минул апрель, за ним пришел май 1899 года. На поляне перед домиком расцвели белые весенние цветы.
Франц вместе с Евой, оставив неизбывные домашние хлопоты, вышли на минутку полюбоваться буйством красок майской природы да сплести свои пальцы… И вдруг чуткое ухо лесничего уловило странные, вроде чавкающие звуки. Не сразу он сообразил, что такие звуки издают лошадиные копыта, ступающие по топкой почве. И тут уж он не размышлял:
– К дому! – крикнул Речницкий. – Там ружья! – и он, схватив жену за руку, потащил ее за собой.
Поздно! На поляну