а служанка Рослин прожила в Северной Шотландии, не думая, что настанет день, когда ей придется спуститься со своих обожаемых гор, а тем более отправиться в Англию. Представить только – в какую-то Англию! Но оставить ее дома Рослин не могла. Нет. Кого угодно, только не любимую Нетти.
Она собралась с силами. Адресованная Нетти улыбка вышла вполне искренней. В ореховых глазах Рослин появился какой-то веселый блеск.
– Вот еще. С чего бы это мне должно быть страшно, Нетти? Разве у нас с тобой не хватило ума улизнуть под покровом ночи? Джорди теперь неделями может обшаривать Абердин и Эдинбург. Ему и в голову не придет, что мы прячемся в Лондоне.
– Так ему и надо!
Лицо служанки расплылось в довольной улыбке. Напоминание о столь очевидной удаче заставило ее на минуту забыть о своих страхах и даже о нелюбви к Англии. Неприязнь к Джорди была куда сильнее.
– Пусть теперь эта дьявол подавится от злости собственной селезенкой, когда будет узнать, что ты разрушила все его дурацкие планы. Вот так, – злорадно продолжила Нетти, путая по своему обыкновению английские и шотландские обороты. – Моя, правда, не понравилась, что Дункан, царствие ему небесное, заставил тебя дать то обещание. Но он-то как раз желал тебе только хорошего. Однако не думай, что мне не огорчает слышать, как ты все время говоришь по-английски. Свой правильный английский ты не забываешь даже со мной. Еще бы, Дункан притащил для тебя такой отличный учитель, такой настоящий самовлюбленная англичанка! А теперь, раз уж мы среди них оказались, тебе вовсе не расстаться с правильной речью этого чертова отродья.
Давнее раздражение, прозвучавшее в ворчливом сетовании Нетти, вновь вызвало у Рослин улыбку. Девушке захотелось немного подразнить спутницу.
– До того, когда моя встретит настоящего англичанина, осталось совсем немного, – заговорила она на более приятном для Нетти наречии. – Тогда вспоминать чистый английский будет уже поздно. Ты же понимает, он не должен заподозрить, что я задумываюсь над каждым словом, а?
– Тьфу ты! Да ты и сейчас ни единого слова не забывает. Я и то понимаю, что говорить не англичанка только тогда, когда ты очень расстроена.
Нетти права. Она вообще знает о Рослин больше, чем она о себе. Шотландский акцент, унаследованный от Грэмпа и той же Нетти, и правда прорывался у девушки лишь тогда, когда она пребывала в крайней степени отчаяния или раздражения. У Рослин и сейчас было немало причин для огорчения. И все-таки она не настолько выбита из колеи, чтобы забыть безукоризненный английский, который терпеливо вколачивала ей в голову педантичная учительница.
– Надеюсь, сундуки с нашей одеждой уже прибыли. Иначе мы окажемся в весьма плачевном состоянии, – вздохнула Рослин, переводя разговор на другую тему.
Уйти из дома они постарались так, чтобы никто не заметил этого и не рассказал об увиденном кузену Джорди. Поэтому, покидая Камерон-Холл, они сумели захватить с собой лишь по одной смене белья.
– Ну уж об этом меньше всего стоит волноваться, девонька. Не зря же приезжал к нам модистка из Лондона и сшил те красивые платья. Теперь ты в Лондон не придется даже тратить время на примерки. Дункан, да упокоит Бог его душу, позаботился обо всем. Он и сундуки с нашими вещами отсылал потихоньку, один за другим, так, чтобы Джорди не мог почувствовать неладное.
Рослин и самой уже их приключение начинало казаться не таким опасным, а некоторые обстоятельства побега даже забавными. Например, то, как они, спрятав юбки и надев старые бриджи, брели при тусклом свете луны, надеясь, что в таком одеянии их издалека примут за мужчин. Безусловно, правда все равно станет известна. Девушка в этом не сомневалась. Но это будет потом.
А вообще все происходящее смахивало на сумасшествие. До ближайшего города они скакали верхом. Там их ждала заранее нанятая карета. Они с замиранием сердца выжидали несколько часов, чтобы убедиться в отсутствии преследования, и лишь затем отправились в путь. Впрочем, все эти меры предосторожности и вытекающие отсюда неудобства были необходимы. Вряд ли иначе можно было бы обхитрить Джорди Камерона. В этом ее успел убедить еще Грэмп. А последние сомнения Рослин рассеялись, когда она увидела лицо Джорди после оглашения завещания Грэмпа. Честно говоря, оно и ее обескуражило. Ведь Джорди, каким бы он ни был, являлся сыном внука Дункана Грэмпа Камерона, иначе говоря, его внучатым племянником. К тому же изо всех оставшихся родственников умершего он был единственным мужчиной. Права Джорди на наследование хоть какой-то части имущества Дункана сомнений не вызывают. Но, согласно завещанию, единственная внучка покойного объявлялась и его единственной наследницей. К Рослин переходили Камерон-Холл, мельницы и несчетное количество другого движимого и недвижимого имущества. В общем, все. Джорди было отчего впасть в ярость.
– Его нечего удивляться, – сказала Нетти, когда внучатый племянник уехал из Камерон-Холла, плохо скрывая раздражение. – Его же знала, Дункан его ненавидел, считая, что именно Джорди сильно виноват в смерти твоей дорогой матушка. Не потому ли Джорди так прилежно ухаживал за тобой все эти годы? Он знал, что Дункан все оставит тебе, и заранее к этому готовился. Потому и мы не должен