на помины, – напомнил усатый. – Рассаживаемся по автобусам. Никого не забываем.
5. БДУ
В ресторане гуляла военная прокуратура. Предельно вежливый официант шепнул Денису, что начальство не смогло отказать таким серьёзным людям и выделило столик с краю, возле окошек, но люди предупреждены, будут вести себя тихо, с почтением к покойному.
Денис пожал плечами. Надо так надо. У окошек грянул раскат хохота. Случайные соседи травили анекдоты. Усатый БДУ-шник вскинулся, подошел к восьмёрке солидных мужчин, тостующих за здоровье юбиляра, и вежливо заметил:
– Господа, тут поминки. Нельзя ли, дабы смягчить нелепость ситуации, попросить вас на часок прервать праздник и присоединиться к скорбящим. За наш счёт, разумеется. Ну или выйти на небольшой перекур.
Голос Левона Игоревича был искренен и бесконечно мягок, но Рубикон между социальной адекватностью и забрезжившей в небесах Вальгаллой к тому мгновению истаял в спиртовых парах, и человек в широко распахнутом кителе с полковничьими погонами и расстегнутой на все пуговицы рубашке решительно поднялся навстречу Одину, опрокидывая стул.
– Ты кто такой?! – грозный вопрос был определенно риторическим и не прервал скорбного молчания усатого. – Я тут с ребятами! У нас весело. А ты с поминками. Столовок мало? Чего в ресторан припёрся. Премию дали? Езжай, я тебе ещё пять тыщ дам!
Вытащил из кармана красную бумажку и швырнул в сторону Оганова.
– Да нет же, – Левон Игоревич, даже не посмотрел, куда упала купюра, – руководитель ресторана ошибся, – он поморщился в сторону официанта. Понимаете, человек погиб в пятьдесят. На работе. Мы заплатили за весь зал. Но я не прогоняю. Просто присоединяйтесь к нам. А потом продолжите мероприятие.
Полковник хряпнул водочки, крякнул, и со словами:
– А ну пошел, пошел отсюдова, не мешай людям! – воздвиг валявшийся стул и уселся сверху.
– Последний раз прошу, – голос усатого стал холоднее жидкого азота, – Христом Богом, Спасителем нашим прошу. Господа, ступайте перекурите, пока люди скорбят.
Между тем в зал прибывали всё новые участники похорон. Они вымыли руки внизу, как это положено после кладбища, и шли к поминальным столам.
Полковник посмотрел с удивлением:
– Слышь, Розенбаум, сейчас впаяю тебе арест за нападение на серьёзных людей, будешь руки целовать, чтоб смягчили. Я добрый, но терпение может и того… лопнуть. Куда летишь, Рассея! Быдло распустилось! Толерасты, б… говноеды пархатые!
Левон Игоревич посмотрел на парней из БДУ и коротко кивнул. Мужчина с седыми висками, что приходил вечером, сразу метнулся вниз.
– Дорогие гости, – Левон повернулся к прибывающим. – Прошу присаживаться за стол. Занимайте любые места. Накрыто на сто пятьдесят персон. Всем хватит. Даже останется.
Люди начали рассаживаться, вполголоса обсуждая увиденное, и когда последний гость присел, в зал вернулся убежавший БДУ-шник.
Левон Игоревич ещё раз кивнул. Седой