в воображении. В детстве оба запоем читали приключенческие книги о Востоке. И вот сейчас восток сам приближался к ним, Волга была средоточием волнующего и загадочного.
После полудня молодожены прибыли, наконец, в Саратов, оставив вещи в камере хранения, отправились прямиком к жандармскому начальнику, ведавшему приемом немецких переселенцев из западных областей империи.
Все было непонятно и слегка дико для новоприбывших, некоторые обычаи удивляли и забавляли, некоторые огорчали.
Например, необязательность чиновников.
Двери жандармерии оказались закрытыми, никто не отвечал на стук или звонки медного колокольчика. Пока наконец кто-то из прохожих не посоветовал им прийти завтра, с утра, к десяти часам, потому как после полудня приходить сюда бессмысленно.
Устроились в местном отеле, называемом гостиницей. Номер пылен, в нем давно уже не убирали, вероятно, постояльцы не баловали отель своим вниманием. Цены же вполне европейские, но отелей только три в округе, этот ближайший и производил впечатление солидности своею архитектурой, напоминавшей Баден-Баден. Вероятно, хозяин здешнего заведения бывал в этом бойком южно-германском городке и даже скрупулезно воссоздал один из доходных домов.
Потом гуляли по оживленному центру. Несмотря на то, что империя воевала, дамы жеманничали с кавалерами, впрочем, как везде и всегда. Дети играли, носились друг за другом, смеясь, громко вскрикивая, щеки торговок цветами напомажены какой-то красной краскою, вероятно, для привлечения внимания покупателей.
Восточный этот город показался Саре слегка вычурным, чуть напоказ, чересчур.
Пообедали в трактире, заманившим их таки запахами чего-то вкусного, там подали русские блюда, оказавшиеся очень съедобными, хотя супруги поначалу недоверчиво ковырялись в яствах.
Наутро следующего дня, придя к десяти часам, путешественники обнаружили, что в жандармском управлении двери так же, как и накануне закрыты. Сара и Эрнст еще с полчаса стояли у входа, ожидая, что на них обратят хоть какое-то внимание.
Изредка Эрнст звонил в колокольчик. Наконец кто-то отворил изнутри, их впустили. Равнодушный мужчина в мундире служащего, но с лицом лакея так же безучастно осведомился, что им угодно. Посмотрев мельком их бумаги, сонным голосом просил немного обождать.
Обождать пришлось около двух часов, пока не прибыл здешний жандармский начальник, вероятно, весьма недовольный внезапными посетителями, отчего разговаривал коротко, неохотно, междометиями, глядя куда-то в сторону.
Когда жандарм все же поднял на посетителей взор, Эрнст окончательно удостоверился в причине его блуждающего взгляда: глаза офицера были красные. А мешки под этими глазами оставляли мало вариантов для предположений: отчего чиновник столь же недоволен, сколь и нерасторопен.
Вероятней всего, у него болела голова. И болела порядочно. И происхождение этой боли известно.
– Да ведь эшелон из Польши ожидается на будущей неделе! Нешто вы своим ходом прибыли?
– Да,