Эйвинд, – мысленно похвалилась она, – хоть в чём-то я лучше тебя. Ты ведь так и не смог этому научиться!». Похвала, однако, вместо радости принесла лишь новый приступ боли.
Сорвав с одежды мамину брошь, Мария какое-то время смотрела на изумруд, почти чёрный из-за тьмы вокруг.
– Мама… – прошептала девочка, и на украшение упали редкие горячие слёзы.
Крепко зажмурившись, Мария попыталась вспомнить мать, но не смогла. Вместо этого перед внутренним взором вновь всплыло лицо Эйвинда, зачарованно смотрящего на портрет черноволосой принцессы.
– Ай! – вскрикнула Мария от резкой боли в руке. Кулак машинально разжался, упустив брошь в траву. Открыв глаза, девочка с недоумением посмотрела на дрожащие пальцы, а затем перевела взгляд на газон. Прямо перед ней на тёмно-зелёной траве чернела небольшая выжженная проплешина.
В глубине сознания шевельнулась мысль, что теперь её точно накажут. Как-никак лилейник не зря считался любимым местом королевы, а сожжённый газон не получится скрыть за несколько часов. Но Марию внезапно охватила апатия и единственное желание – найти украшение и убраться отсюда поскорее.
Трава приятно холодила обожженные пальцы, и вскоре девочка нащупала брошь. В неясном лунном свете Мария рассмотрела чёрную, словно обугленную, окантовку, идущую по краю изумруда. Попробовала было стереть её подолом платья, но безрезультатно. Вскочив на ноги, Мария побежала домой, чувствуя, как в душе нарастает ярость. Унизительный праздник, безразличие Эйвинда, испорченный сад и мамино украшение… Образы сменяли друг друга, подпитывая пламя, бушующее в её груди.
Руку вновь обожгло болью, но Мария не сразу обратила на это внимание. И лишь когда на дорожке, стелющейся под ногами, стал виден каждый камешек, девочка остановилась и осмотрелась по сторонам. От увиденного её маленькое сердечко ёкнуло и остановилось.
Сад пылал.
Исчезали в огне кусты гортензий, превращались в пепел ветви сирени, а над королевским лилейником и вишнёвой рощей поднимался в чёрные небеса густой столб дыма.
Мимо Марии пробежали два стражника, таща вёдра с водой. А затем слух девочки резанул печальный гул набата, разбудивший город.
Вокруг мелькали люди и тени, колыхающиеся в такт языкам пламени. Вот к Марии подбежала одна из теней, чуть крупнее остальных, и отвела подальше от огня, усадив на скамейку и велев подождать. Девочка машинально кивала в ответ, не до конца понимая, что происходит.
Медленно, очень медленно Мария разжала пальцы и нервно хихикнула, увидев обуглившийся изумруд. Осмотревшись по сторонам, девочка заметила лучи солнца, поднявшегося над горизонтом. Неужели она просидела на скамье целую ночь?
– Пойдём со мной, малыш… – раздался совсем рядом чей-то грустный голос.
Повернув голову, Мария встретилась взглядом с Барди и удивилась тому, как он выглядит. Чёрное от копоти лицо великана прорезали глубокие морщины, а синие глаза словно потемнели. Заметив покрасневшую руку дочери, великан нахмурился,