человека порой была беспредельна! Проводя все вечера за карточным столом, Савин бесцеремонно брал в долг астрономические суммы, не думая возвращать их в ближайшее время, да и, честно говоря, вообще о них не думая.
Однако кредиторы о деньгах не забывали. Длинный жилистый еврей, полковой поставщик Данила, явился к Николаю, когда тот с увлечением играл с другими офицерами в баккара.
– Николай Герасимович, – залепетал он, шмыгая кривым носом, – умоляю, отдайте мне деньги. Вы должны мне тысячу. Это немало. У меня дети…
Николай встал со стула и дернул себя за усы. Его лицо медленно наливалось свекольным цветом, глаза лезли из орбит – он давно просил лакеев, чтобы не пускали в дом поставщиков, но они появлялись неожиданно, как снег в летний день.
– Кто впустил его сюда? – заорал корнет в гневе. – Запорю мерзавца. – Савин повернулся к Даниле и сжал кулаки. – Как ты посмел явиться в благородную компанию?
Несчастный еврей затрясся всем телом, из ноздри показалась мутная капля, которая, вырвавшись на волю, поползла к верхней губе.
– Извините, господин офицер, но вы обещали заплатить…
Портной раздражал до одури – он тормозил игру. Хотелось дать ему тумака и вытолкнуть из комнаты.
– Заканчивайте разговор, – вмешался худой подпоручик с проплешиной на голове. – Или заплатите ему, или пусть уходит.
Еврей закивал, яйцеобразная голова заболталась на длинной жилистой шее:
– Да, да, заплатите мне, господин офицер.
Савин взял себя в руки и ответил как можно спокойнее:
– У меня нет денег, ступай. В следующий раз.
– Как можно! Дети маленькие, – ныл несчастный портной, переминаясь на длинных журавлиных ногах. – У вас денег полные карманы, в карты, чай, не на последние играете.
Николай оскалил зубы и стал похож на злобного койота. Проклятый жид не ошибся: в кармане мундира покоились пять тысяч рублей, никак не предназначенных для возвращения долга. Игра была в самом разгаре, кипела, будоражила молодую кровь, повышала адреналин, и ни одна сила не заставила бы вернуть Данилке его проклятые деньги.
– Пошел вон. – Савин взял со стола револьвер и прищурился, целя в желтый лоб Данилки. – Я последний раз говорю по-хорошему: пошел вон.
– Как можно, – снова залепетал портной. – Дети, жена…
Николай вдруг выстрелил, и комната наполнилась грохотом. Закачалась висячая лампа, один из офицеров уронил карты. Бедный еврей ничком упал на пол.
– Вы убили его! – закричал плешивый поручик и бросился к Данилке. – Боже мой, кажется, он мертв.
Впервые лицо Николая побелело от страха.
– Не может быть, – прошептал он, бессильно опускаясь на стул. – Я знал, что пистолет был заряжен холостыми. Я не мог его убить.
– Какой-нибудь баран мог шутки ради положить туда настоящий патрон, – не унимался поручик. – Нынче много шутников развелось, вот вы хотя бы. И что теперь прикажете делать? Придется звать полицию.
Губы