этом доме Галина
А я никак все туда не дойду
Живет, живет
В этом доме Галина
А я никак все туда не дойду10
Прозвучал последний аккорд, песня закончилась, и… повисло молчание.
– Что-то не так? – осторожно спросил я.
– Юра, это Гриша Пешков песню сочинил? – спросила Кривенчиха.
– Нет, а что?
– Дак это, песня-то про него, и Галю Соколову. Ну, сейчас она Галина Антоновна, учительницей в залининской11 школе работает, а Гриша всё на пароходе по морю плавал, теперь на Севере обретается, а нынче вот в отпуск приехал. Как тот гадёныш, чтоб у него язык отсох, Гале наврал, что Гриша в армии себе нашел зазнобу, так она ему отворот-поворот дала. Галя гордая и Гриша гордый, лет пятнадцать прошло, без малого, а они так до сих пор они и не помирились.
– Только, Юра, ты в песне приврал немного: не растёт у Галины Антоновны калина, и не росла никогда. Сирень у неё. – попрекнула Юрия незнакомая баба.
– Ну что ты, Пална, придираешься! – заступилась Кривенчиха – Ежели сирень, то нескладно будет. А калина-Галина складно.
– И то верно – согласилась Пална – ты молодец, Юра. А калину я Галине Антоновне завтра же отнесу, сама и посажу чтобы всё взаправду было. Только боюсь, а примется ли калина-то? Всё-таки не весна сейчас и не осень.
– От, то правильно, Пална. Я тебе тоже подмогну. Мы калину с большим комом земли выкопаем, да потом поливать будем щедро, вот она и примется как надо. А ты, Юра, спой нам ещё раз эту песню, уж больно душевно у тебя выходит. И Леночка играет, как ангел спивает.
ПГТ Троебратский, 8 утра.
Утро началось традиционно: кто-то тащил меня с дивана за ногу. Лягаться я не стал, глаз открывать тоже. Просыпаться тоже не хотелось.
– Кто там? И чего надо, злодей?
– Юра, вставай скорее! – услышал я голос Ленуськи.
– Зачем?
– Юра, я придумала, что мы сегодня будем делать.
– Что?
– Ты мне и маме сшил сарафаны, а папа и ты остались без обновок. Это несправедливо.
– Ты хочешь мне и отцу сшить сарафаны? Не знаю, как батя, а я в сарафане ходить не буду. Отказываюсь.
– Причём тут сарафаны?
– При том. Мужики в сарафанах на ходят.
– Юрка, ты меня не путай. Я придумала, что ты сошьёшь себе и папе джинсы, а если получится хорошо, то твои я себе заберу.
Я всё-таки упал с дивана. Трудно не упасть, когда тебя корчит от смеха.
– Только покорми меня завтраком, хитрюга-эксплуататорша.
– А всё готово. Яичница, бутерброды и какао.
– Но сначала умоюсь.
– Держи свежее полотенце.
– Ленуська, ты, когда проснулась, чудо?
– Вместе с мамой. Я как придумала про джинсы, так сразу и проснулась. С мамой посоветовалась, она согласна. И папа тоже.
– Ничего не получится. Денима осталось разве что тебе на юбку.
– Мама так и сказала, и дала деньги. Юбку, я согласна, тоже сошьёшь
– Сколько денег дала мама?
– Сто пятьдесят рублей.
– Ох, ничего ж себе!!! – Я был нешуточно потрясен: зарплата матери была ровно семьдесят пять рублей, и она запросто отдала двухмесячную