всё пошло по-прежнему: вдоль рядов прошелся десятиклассник, несущий на плече очаровательную первоклашку, звонящую в колокольчик, и школьники повалили в классы.
Мы остались: надо убирать инструменты, чем мы и занялись. Вернее, занялись все кроме меня: я-то ещё ковыляю с костылями. Управились и с этим, и пошли по своим классам.
Я зашел в свой класс, кабинет истории, и стал искать взглядом куда сесть. Бобрик рассказывал, что он все школьные годы, с первого до последнего дня просидел с Геной, но тут Гена демонстративно отвернулся, а рядом с ним, угрюмо глядя на меня, устроилась Оля Чернышевская. Хе-хе! Совет вам да любовь, недоделки!
Но проблема остаётся: куда бросить мослы? Заняты все парты, впрочем, кое-кто сидит по одному. Ковыляю вдоль ряда на «камчатку», и чувствую, как меня трогают за ладонь.
– Юра, если хочешь, садись со мной.
Смотрю на девочку: худощавая, некрасивая, с двумя толстыми и длинными косами. Смотрит на меня и страшно волнуется: а ну как откажу! Как же тебя зовут, добрая и робкая девочка? А! Вспомнил! Дина Нурпеисова! Бобрик показывал мне её на снимках его класса. Нехорошая у неё была судьба в той жизни: муж попался пьющий, промучилась она с ним лет десять, пока тот не отравился какой-то политурой. Второй муж, с которым она прожила ещё десять лет, бросил её с двумя детьми, и ушел к начальнице своей фирмы, в сволочные девяностые годы.
– Спасибо, Дина, с удовольствием.
На нас косятся. Классные красавицы особенно: почему я сел не к ним, а к этой замухрышке? Да ну вас, красотки! Попросись я к вам, будете носом крутить, уговаривай ещё вас! А Дину я ещё сделаю красавицей, что я, зря, в той жизни, целый год ходила на курсы визажистов? Вот тогда и побеситесь!
Откидываю крышку парты сажусь. Здесь ещё стоят классические парты Эрисмана, совмещённый стол и скамейка. Столешница наклонная, с откидными крышками, чтобы было удобно садиться, а на верху крышки парты углубление под чернильницу, куда Дина уже поставила свою непроливайку. И простенькое перо выложила. Мне-то непроливайка не нужна: у меня четыре автоматические чернильные ручки, одна из которых с золотым пером – подарки от отчима, Бориса Ивановича и заводчан, которые будут производить наши костыли и прочую ортопедическую продукцию.
– Слушай, Юра, вы так здорово пели! – шепчет девочка. У Дины любопытная особенность: когда она говорит, то исподлобья смотрит собеседнику прямо в глаза.
– Если хочешь, тоже можешь поучаствовать.
Девочка ахнула и задрожала
– Хочу! – решительно шепчет она – Только я ничего не умею!
– Не страшно. Научу.
Говорим мы негромко, Дина вообще шёпотом, но все в классе вдруг затихают, и поворачиваются в нашу сторону. Мдя… Начинаются проблемы с популярностью.
Неловкую ситуацию прервала классная руководительница, вошедшая в класс. Она поздравила нас с началом учебного года, продиктовала расписание уроков на первую неделю и провела первый урок, из тех, которые впоследствии будут называться уроками мира. Вторым уроком была математика, а после третьего, литературы,