заботливый, высоконравственный парень, скрывающийся под мишурой мрачности, предусмотрительности и жестокости к врагам.
Понемногу я начинала уставать. Мне отчетливо казалось, что мы обошли всю территорию студенческого района и академии. Адреналин все еще играл в крови и гнал дальше, но вот ожог беспокоил все сильнее.
Перед игрой, сославшись на боль в животе, я заставила Дарину показать мне, где хранятся лекарства. Но там не нашлось ничего, что могло бы помочь, лишь бинт из плотной ткани, который теперь прилип к коже и при каждом шаге тревожил рану.
– Даниэль, у меня один вопрос. – Разговор отвлекал от боли.
– Какой же? – Лефевр двигался тихо, но необычно. Его тело то почти замирало, плавно перемещаясь, как улитка по поверхности зеленого листа, то, наоборот, набирало скорость, и движения рук и ног обретали непривычную резкость. Мне приходилось постоянно подстраиваться, как и скелету насильника, отставшему от нас на пару метров.
– О магии. Я сразу уяснила ее ограниченность. Она не всесильна, да и опасна. Нет заклятий или других вещей, помогающих творить что угодно. Но твоя сила… Она сбивает меня с толку. – Загибая пальцы, я перечислила: – Ты оживляешь мертвых, иногда видишь души людей, возможно, способен проникнуть в голову, просто я до сих пор не понимаю, как ты вытащил меня из забытья в том зеленом коконе. Что-то еще? Ах да! Ты не дал мне умереть!
Я не раз думала об этом. И все чаще Даниэль представлялся мне читером в компьютерной игре, что меняет систему в угоду себе.
Лефевр остановился, постучал пару раз шестом по мостовой, прищурившись, оглянулся и лишь потом ответил:
– Оно все связано. Помнишь, я предлагал тебе выбрать в случае победы уроки у ректора?
– Да.
– Чем глубже сила и ее понимание, тем большим ты можешь овладеть. – Глаза Лефевра заволокло туманом, но он продолжал говорить: – Объясню на понятных вещах… Например, яды. Мы изучаем их в академии, некоторые можем отличить друг от друга, но не умеем их создавать. Для создания нужна точность, огромные знания об ингредиентах и время. То, насколько глубоко ты познаешь науку, определяет твои умения.
– А как же талант? – осведомилась я.
– Талант – важен, ведь помогает быстро уяснять, что к чему. Но он не принесет никакой пользы ленивцу. Лень, жадность, зависть, похоть, пьянство… Слишком много пороков, призванных нас отвлечь. Люди, что без ума и внутреннего стержня, быстро в них тонут.
Внезапно Даниэль остановился, как тень или красный призрак. Туман разросся, захватывая глаза, губы, шею, полыхнул яркой вспышкой на груди, подобно падающей звезде, и утонул в ладонях.
– Мы не одни, – мрачно прошептал некромант.
– Хорошо. – Мои пальцы крепче сжали ручку сковородки, и шершавый металл впился в кожу.
Ощущения обострились, ободряя, как ударная доза кофеина или громоподобная музыка в наушниках, бьющая по перепонкам.
Чувственность, она есть во всем, что трогает душу. Вдохновение все равно что страсть – горячит, как солнце, опьяняет разум подобно наркотику. «Ты создашь, ты сотворишь», – уверяет оно. Третьим