.

машины по бокам, те же экраны на зданиях. До дома оставалось не больше четверти часа пешком, но уже болело в глубине черепа, за глазами, а суставы на пальцах рук ныли, как ударенные дверью. Впору было не идти, обгоняя пробку, а лежать, хотя бы в этом прокуренном салоне корейской тачки, собранной на заводе под Саратовом, слушать приглушённое радио, тягучую, как вода посреди ночи из-под крана на кухне, неразличимую восточную музыку. Главное – не заснуть.

      Водитель посмотрел на А. в зеркало заднего вида.

      – Как вы себя чувствуете? Всё хорошо?

      Заметил, что заболела? Испарина на лбу? Глаза блестят? Через два дня грипп догонит и его. Хорошо бы, у него не было ничего хронического, тогда пройдёт без осложнений. Таксисты больничный не берут. Идеальные распространители, биологические бомбы.

      Светофор впереди переключился, машина дёрнулась, продвинулась ещё на десять метров. Сверху лился свет трёх экранов, установленных на трёх зданиях вокруг площади: на «Детском мире», на Министерстве противодействия несоответствиям и на здании, где вход в метро, поверх двух арок-туннелей.

      С экранов улыбался Президент-бот. Набрал воздуха в лёгкие – рендер был идеальный, не придраться, не отличить от живого человека – и заговорил. По нижней части экрана побежал текст, в правом углу зачернел раздавленным жуком QR-код для перехода на мобильную версию трансляции. Это была первая речь Президент-бота после Выборных игр. Обращение к нации.

      – Хорошо ведь, что молодой! – снова заговорил таксист. – Идут навстречу людям. Всё как мы хотели. Вы согласны со мной?

      А. вздохнула. Когда озноб стихал, на заднем сиденье становилось тепло, мягко и хорошо.

      – Это же программа. Картинка. Там нет человека. Какая разница, как выглядит картинка? Она может как угодно выглядеть.

      – Зачем так говорите? Это же искусственный интеллект, – таксист поднял палец. – Он обучается, и нам хорошо. Мы ему говорим на выборах, что от него хотим, а он делает. Это лучше, чем когда человек там.

      – Где?

      – Там, – таксист дёрнул головой вверх. – Во власти. Человек может быть злой, жадный, для себя всё делать, а у программы ни злости, ни жадности. Только разум!

      На слове «разум» таксист хлопнул руками по рулю.

      – Э, куда! – он резко надавил на клаксон.

      Справа, расталкивая беспилотные болванки, протискивался бело-голубой джип «Великая стена» на забрызганных грязью внедорожных колёсах.

      – Вот люди что делают, видите? Что хотят! Не уважают никого. А искусственный интеллект – это разум, чистое сознание. Да куда ты лезешь, чёрт!

      Картинка на больших экранах над площадью поменялась. Лицо Президент-бота стянулось в небольшой прямоугольник и отползло в левый нижний край, уступило место выпуску новостей.

      Люди в тёмных костюмах торжественно открывали мост через большую реку, название которой А. не удавалось разобрать. Река была холодного тёмно-защитного цвета, над ней дул ветер,