уже ждал возле подъезда.
– Доброе утро!
– Доброе, Иван! На выезде, как обычно, в супермаркет – и в Родино.
Алла села вперед, пояснив:
– Одна маленькая ранняя пташка чирикала, что будет в машине спать.
– Буду, только после магазина, а то, мама, ты деду опять не то купишь.
– Как вам будет угодно! – согласился Иван. Они ехали по пустым утренним улицам.
Пробуждение природы, пробуждение города. Как все-таки хорошо жить! Целых два дня можно будет наслаждаться покоем, красотой, чистым воздухом. Можно будет лежать в гамаке, читать что-нибудь легкое, гладить кошек. Их у деда три. А потом еще надо окна в доме вымыть и занавески перестирать. Алла любила домашнюю работу, но заниматься ею в своей огромной квартире было совсем некогда. Вечером они с Дарькой пойдут к соседке тете Нине со старым бидоном, облитым желтой эмалью, за «утрешним» молоком и будут в сотый раз выслушивать лекцию о том, что парное молочко полезнее и вкуснее. То, что «полезнее», об этом и спорить никто не собирается, а вот насчет «вкуснее» можно бы и возразить. И Аллу, и Беллу, ее старшую, и Дарьку от парного почему-то подташнивало. Потом они снимут через некоторое время сливки, оставят их киснуть «на сметану», а холодного и вкуснющего молока Алла нальет себе в синюю чашку, Дарьке в миску с медвежонком. Та накрошит в молоко ароматного белого хлеба. Скажет: «Все, сделала себе тюрьку», и начнет уплетать за обе щеки. «Тюрькой» хлеб с молоком называет дед. Говорит, в детстве это была самая вкусная и любимая его еда, лакомство. Сейчас он тюрькой кормит своих кошек.
Они появлялись в доме постепенно. Сначала Мурка, которой уже исполнилось семнадцать. Долговязым и нескладным котенком принесла ее в дом мама. Сейчас поседевшая и тихая Мурка большую часть дня спала на солнышке. Потом у деда поселился Вася. Его, серо-полосатого, как Борис из рекламы кошачьего корма, притащила Белка. Вася ходил на трех лапах и был совершенно косым. Его глаза были дружно устремлены к носу. И когда его «кискали», звали к миске или просто окликали Васькой – Васенькой, он сосредоточенно ловил фокус, отчего его голова мелко тряслась из стороны в сторону. Алла с дедом в тот день дружно смеялись. Белла обижалась.
– Ну-у-у, хватит над Васей смеяться! Он же красивый, он настоящий египетский мау.
– Ой, доченька, чмау он египетский!
– Мама, ну пусть он у нас останется, пока у него лапка заживает!
– Не знаю, дед пусть решает.
– Мне-то жалко что ли, пусть живет – согласился дед.
– Ура-а! – запрыгала Белка.
В благодарность Василий к утру на крыльце оставил подарок: длиннохвостого крысенка, и остался жить. Правда, лапка, видно, срослась неправильно, он и спустя годы так и прыгал на трех, что не мешало ему исправно ловить крыс и быть любимцем соседских кошек.
Алла как-то все равно не полюбила кота, гладила его меньше всех, да и брезговала немного. Время от времени Вася кашлял, чихал и из носа у него текла слизь с пузырями. Белла возилась с ним, носила к ветеринару. Оказалось, кошачьи риниты – не редкость. И простуда тоже. Однажды она носила его на уколы. Тогда были каникулы, и Аллу здорово напугал Белкин