и переваривания пищи. Куда больше времени и сил отнимал у меня поиск этого, так сказать, хлеба насущного. А у меня и так не было времени. Я в ту пору учился и был постоянно занят. И вот, чтобы сэкономить свои силы и время я решил не принимать больше пищу.
Старина Жюль молчит. Он не знает, что, тут, сказать. Вольдемар бросает вилку на блюдо и поднимается из-за стола.
– Вот, с тех пор я и не ем, – говорит гость и, взявши со стола старинный подсвечник, весь по-киношному обросший восковыми подтеками, он уходит из залы вверх по лестнице, к себе в номера.
Старина Жюль засыпает, глядя на огонь в камине. Голова валится на грудь. Трубка вишневого дерева выпадает из руки и звонко стукается об пол. Жюль вздрагивает, мычит и открывает глаза. В зале темно. Гость унес подсвечник, а дрова в камине покуда он спал, прогорели. Жюль ищет на ощупь трубку на полу. Находит. Охнув поднимается со стула и идет из залы. Накидывает на плечи тулуп, нахлобучивает на голову треух (облезлый). Толкнув дверь, выходит на крыльцо. Снаружи сквозь ночь медленно падает крупный, похожий на клочки бумаги, снег. На полях лежит тьма и там, среди тьмы неслышно течет черная и густая, как сироп река. Старина Жюль раскуривает трубку, затягивается вкусным дымом и глядит на далекие сиреневые огни.
– Силикаты, – бормочет он негромко и качает головой.
Спускается с крыльца и, задрав голову, смотрит на окна заведения. В одном из окон второго этажа теплится свечной огонек. Его постоялец не спит. Окно приоткрыто, и старина Жюль слышит непонятные щелкающие звуки. Трактирщику представляется вдруг, что его постоялец превратился в огромное насекомое и щелкает ножками. Старина Жюль зябко ежится, с тоской оглядывается на реку и скоро входит в дом. Снявши свой старенький овчинный тулуп и треух, Жюль поднимается по сильно скрипучей лестнице на второй этаж. Ступая на цыпочках, подходит к комнате Вольдемара. В щели под дверью мигает неяркий отсвет свечного пламени. Старина Жюль медлит с минуту, потом шумно вытирает ладонью вспотевшее от волнения лицо и, решившись, наклоняется к замочной скважине. Он видит большую часть комнаты, приотворенное окно, возле окна шаткий столик, на столике описанный выше подсвечник с зажжёнными свечами и маленькую пишущую машинку. Подле стола на табурете сидит Вольдемар в пальто и выстукивает что-то на машинке двумя пальцами. Опершись рукой о поясницу, старина Жюль осторожно распрямляется. Он стоит в темном коридоре, возле двери постояльца и не уходит. Вот он снова нагибается к замочной скважине. Он опять видит комнату, окно, стол, свечи, машинку и Вольдемара в пальто. Что-то в этой картинке не так. Но Жюль никак не может понять что, и это не дает ему покоя… С реки налетает порыв ветра. Створка окна, скрипнув, распахивается, занавеска надувается пузырем, подсвечник валится со стола. Свечи раскатываются по полу и гаснут. Комната постояльца должна была погрузиться во мрак, но нет, она по-прежнему освещена. Старина Жюль не видит, где стоит еще одна свеча или лампа. А потом он понимает, что это светятся руки Вольдемара, его ладони и пальцы. Ровный неяркий свет прохладного лимонного оттенка ложится на клавиши пишмашинки и лист бумаги