вовсе не торопился на его зов. В первые минуты схватки он только дивился отваге и ловкости своего господина, но затем, опомнившись от страха и удивления, занялся втихомолку разгрузкой мула, шедшего позади с вьюком съестных припасов. Устроив из своего плаща объемистый мешок, он торопливо стал перекладывать туда провизию. Только покончив с этим делом и положив мешок на серого, он поспешил на зов своего хозяина. Совместными усилиями они вытащили сеньора лиценциата из-под мула, усадили его в седло и дали ему в руки факел. Затем Дон Кихот предложил бедняге отправиться вдогонку за своими спутниками и передать им его извинения за невольную обиду, которую он им нанес, исполняя священный долг странствующего рыцаря. А Санчо к этому прибавил:
– Если бы эти сеньоры пожелали узнать, кто тот храбрец, который так ловко с ними расправился, скажите им, ваша милость, что это – знаменитый Дон Кихот Ламанчский, по прозванию рыцарь Печального Образа.
Когда лиценциат распрощался с ними и поехал своей дорогой, Дон Кихот спросил Санчо, почему это ему вздумалось назвать его рыцарем Печального Образа.
– Да видите, ваша милость, – ответил Санчо, – при свете факела вы показались мне таким несчастным, худым и бледным, что просто жалко было на вас смотреть. Вы, должно быть, совсем измучились с этими сражениями да приключениями.
– Нет, Санчо, – сказал Дон Кихот, – дело совсем не в этом. Вернее всего, что мудрец, которому предстоит написать историю моих подвигов, счел нужным, чтобы я избрал себе какое-нибудь прозвище по примеру рыцарей былых времен: один звался рыцарем Пламенного Меча, другой – рыцарем Дев, третий – рыцарем Смерти, – под этими прозвищами они и стали известны на всем земном шаре. Так вот я и думаю, что этот мудрец внушил тебе мысль назвать меня рыцарем Печального Образа. Отныне я принимаю это имя и, чтобы закрепить его за собой, при первой же возможности прикажу изобразить на своем щите самое печальное лицо.
– Незачем тратить на это время и деньги, – сказал Санчо. – Довольно вам поднять забрало, и каждый, без всяких изображений на щите, сразу же назовет вас рыцарем Печального Образа, – уж вы можете мне поверить. Клянусь вам, сеньор. Голод и выбитые зубы так вас украсили, что вы вполне можете обойтись без печального изображения на щите.
Дон Кихот улыбнулся, но не стал спорить с Санчо. Нашему рыцарю внезапно пришло в голову, что он должен осмотреть погребальную колесницу, дабы проверить, действительно ли на ней везут человеческое тело. Но Санчо воспротивился этому.
– Сеньор, – сказал он, – это опасное приключение окончилось для вашей милости более счастливо, чем все прежние. Но люди, обращенные вами в бегство, могут спохватиться, что они бежали от одного-единственного рыцаря. Опомнившись и устыдившись своей трусости, они, пожалуй, вернутся да зададут нам хорошую трепку. Осел мой в полном порядке, горы близко, голод дает себя чувствовать, – так не лучше ли нам попроворнее удалиться отсюда?