Дичь для товарищей по охоте. Наталия Вико

то ли какими другими средствами лечить. Без кровопускания, – бросил он неодобрительный взгляд в сторону кудрявого. – По мне, все проблемы из-за отсутствия в стране прочного закона и опеки бюрократии, распространенной на все области русской жизни, да еще невежества народа… Впрочем, – махнул он рукой, – это долгий разговор.

      – Вот давайте в следующий раз и поговорим. – Сказав это, кудрявый достал из сумки пачку гектографированных бумаг. – А мы вам тут кое-что почитать дадим, если хотите, – положил бумаги на стол перед Морозовым. – Прочтите, как соберетесь. Тем более, – усмехнулся он, заметив настороженный взгляд Саввы, – вам интересно будет. Ведь эти главы Мария Федоровна перевела. Она у нас с детства немецкий знает.

      Андреева смущенно кивнула.

      – У кого это «у нас»? – нахмурился Морозов.

      Мария Федоровна поднялась и, подойдя, легонько прикоснулась пальцами к плечу Саввы.

      – У нас, Савва Тимофеевич. У марксистов, – низким грудным голосом пояснила она. – И это – уже три года как моя главная и основная жизнь.

      Савва поморщился.

      – Видите, как я вам доверяю, – продолжила Андреева, ласково заглядывая ему в глаза. – Потому как вы – близкий и родной мне человек, – сказала она многозначительно и, взяв со стола стопку бумаг, протянула Савве.

      «Близкий и родной мне человек…» – эхом отозвалось в его сердце.

      «Карл Маркс. Капитал», – прочитал он название на первой странице и, кивнув гостям, вышел из комнаты.

      Мария Федоровна поспешила следом за ним.

      В коридоре было темно. Морозов споткнулся о край ковра и чуть не упал.

      – Савва Тимофеевич! Миленький! – Андреева обогнала его и преградила путь. – Что это вы? Обиделись на что?

      – Я на себя обиделся, – проговорил он сердито, стараясь не смотреть на Марию Федоровну.

      – Савва… Тимофеевич, может, останетесь? Гости ушли уже.

      – Как ушли? – удивленно оглянулся он.

      – А там хитрая комната! – доверительным тоном сообщила Мария Федоровна. – Она через небольшой коридорчик сообщается с помещением Контроля Московского узла железных дорог, а там – лабиринт комнат и два выхода на улицу.

      – Ушли так ушли. И мне – пора, – нерешительно сказал Савва, поднял на нее глаза и замолчал, натолкнувшись на пристальный, манящий взгляд, оторваться от которого было невозможно. В квартире было тихо. Только где-то размерено тикали часы.

      – Зачем вы глядите так долго? – тихо спросила она, не отводя от Саввы глаз.