рвением – "приезжай!".
На глаза девушки навернулись слезы. Алиса точно знала, что письмо с требованием навестить ее, они до сих пор не получили, иначе непременно выполнили бы просьбу бабушки.
Чтоб развеять накатившую хандру, Алиса, подхватив полбулки хлеба, отправилась к деревенскому пруду. Неглубокий водоем, затянутый ряской и окруженный, как солдатиками, коричневыми макушками рогоза привлекал домашнюю водоплавающую птицу со всей деревни. Бабушка говорила, что у пруда всегда можно отличить деревенского ребенка от городского, не зависимо от внешнего вида: ребенку из деревни и в голову не придет кормить уток и гусей хлебом. А вот городские гости непременно отщипнут горбушку от своей булки.
Алиса была городская. И да, она испытывала странное удовлетворение, когда кормила и без того тучных птиц.
Хлеб быстро кончился, высокомерные гуси и щекастые утки мигом потеряли к ней интерес, занявшись своими птичьими делами.
Алиса присела на траву, наблюдая за размеренной суетой разномастной стаи.
За спиной накатил и вдруг замолк треск мотоциклетного двигателя. Алиса, прищурив глаза и сделав из ладони защитный козырек от солнца, посмотрела на дорогу. Участковый выбрался из люльки и дальше пошел пешком, даже не взглянув в ее сторону. Водитель же, направился к ней. Алиса молча ждала его приближения. Низкое солнце слепило глаза, и лица человека было не разобрать. Неприятная догадка подтвердилась, стоило мужчине приблизиться – ее вчерашний чокнутый знакомый.
– Смотрю, ты не торопишься… – с ходу заявил он, загородив ей вид на пруд.
Вступать с ним в пререкания было заведомо проигрышным делом, он явно не собирался стеснять себя в выражениях.
Алиса вскочила на ноги, быстро отряхнула колени от налипших травинок, развернулась, собираясь молча уйти, как он, сделав два широких шага, преградил ей путь.
– Куда же ты побежала? Бабкины закрома подчищать? Еще не все обшарила?
– Тебя это не касается.
– А кого касается? Вы, городские телки, только и появляетесь там, где маслом намазано, да чтоб пожирнее…
На языке у Алисы сразу завертелись злые, обидные слова про деревенских ленивых мужиков. С трудом сдержавшись, не хотелось наколоть обстановку – слишком разные у них были весовые категории и она заведомо окажется в проигрыше, Алиса разумно спросила:
– Какое тебе дело до меня? Лично я, что сделала тебе плохого?
– Мне? Ничего! Ты никому ничего не сделала! И когда бабка твоя в одиночестве умирала – ты тоже ничего не сделала! Убирайся отсюда по-хорошему, пока в коровьи лепехи не вляпалась по незнанию. Не отмоешься потом.
Резко отвернувшись, чтобы не показать мужчине вдруг подозрительно заблестевшие глаза, Алиса сжала зубы. Намеренно или нет, но он ковырнул еще открытую рану в душе. Ей и без его слов было невыносимо стыдно перед собой, перед бабушкой.
– Что, все? Плотину прорвало? К дядьке жаловаться побежишь?
К