вечно требуют к себе дополнительного внимания, или молоденькие, которым хочется приключений на задницу и острых ощущений. Пара добрых успокаивающих слов, чтобы пациенты не нервничали перед операцией, и все, девушки расцветают, настроив себе в голове воздушных замков и, не спрашивая тебя, дают своим неродившимся детям твое отчество. Конечно, не все такие. Щелкнув авторучкой, я зацепил ее за край папки и передал историю болезни медсестре.
– В самый раз, Анастасия Петровна, в самый раз, – кивнул я пациентке, подходя к двери, – поправляйтесь.
– Но я же вас даже не отблагодарила, – округлив глаза, заявила пациентка, а ее соседка по палате прыснула, маскируя смех за кашлем.
– Больше не попадайте на больничную койку – это будет лучшей благодарностью, – подмигнул я, быстро ретируясь из палаты.
Голова после вчерашнего трещала, а я радовался, что никаких внеплановых операций сегодня не случилось. Вечерний обход прошел на удивление спокойно, поэтому, наконец оказавшись в своем кабинете, я потянулся в кресле, косясь на стопку папок с историями болезни.
Когда я захотел стать врачом, все, о чем мог думать – я буду спасать людей. Бороться с самой смертью, вырывать из ее цепких лап тех, кто еще сотню лет назад был бы обречен. Наверное, все люди моей профессии думали так же, за своей большой целью забывая об остальном.
Например, о горах отчетности. Хотя не думаю, что если бы я работал на заводе – отчетности стало меньше. Век гиперконтроля. Бесконечная цепочка руководства, что переформировывает подробные отчеты в более сжатые, собирая воедино, пока у какого-то одного человека на самом верху не окажется всего один лист с ничтожным процентом реальной информации.
Вздохнув, я выпрямился, включая компьютер. В конце концов, мне хотя бы повезло стать тем, кем я и хотел быть всегда. Пусть что-то и представлялось иначе, но ведь кардинально суть не изменилась. С отчетами или без них, я спасаю людей.
Не отвлекаясь от отчета, я схватил пластиковую бутылку, но разочарованно вздохнул. Закончилась. Метко швырнув пластик в корзину, не глядя нашарил под столом новую. Очень удобно – покупаешь сразу упаковку маленьких бутылок с водой и не нужно держать полуторалитровые бутылки. Пробка поддалась, звонко захрутев, а я жадно глотнул, пытаясь заглушить жажду. Горло обожгло, а пульс ломанулся вскачь. Закашлявшись, я поставил бутылку, вытирая брызнувшие из глаз слезы. Какого?.. Уставившись на этикетку, я потер глаза. Нет, надпись «Святой источник» не испарилась, а пробка в моих руках подтверждала, что распечатал я ее только что.
– Блин, прости, – от раздавшегося за спиной голоса я резко подскочил на ноги, – я не хотела, чтобы так вышло.
Да, а я уж понадеялся, что мне все приснилось. Поспешно щелкнув замком на двери, я резко выдохнул и провел руками по волосам, собираясь с мыслями.
Анна сидела на подоконнике между фикусом и столетником в чем-то, очень напоминающем длинную домашнюю футболку. Сильнее натянув ее на колени, она поежилась, отодвигаясь подальше от холодного стекла. Босые ступни ее были плотно прижаты