однако чуть позже я понял, что вот-вот произойдет нечто в буквальном смысле слова великое. Стекло со своей стороны Щенок опустил, и в машину хлынули все запахи мира. Сориентироваться в них было невозможно, поэтому оставалось лишь дышать полной грудью.
Когда до меня дошло, что я впервые в жизни не останусь в машине, а по-настоящему пойду на охоту, я, к стыду своему, слегка съехал с катушек. Фру Торкильдсен несколько раз водила меня во всякие места, которые я по простоте душевной принимал за лес. Ну то есть там росли деревья и трава. Суть одна и та же, и тем не менее тут все было иначе. Деревьям, растениям, запахам и звукам не было конца. И повсюду жизнь: шорохи, потрескиванье, запахи, оркестры крошечных животных, и никаких собак кроме меня. Мой лес.
Майор всю свою жизнь хранил целую коллекцию оружия, но на моей памяти он ни разу не выстрелил. Оружие он запрятал в самых удивительных местах – пистолет, например, в прихожей, в ящике с носками, а помповый дробовик лежал под кроватью, на которой спал Майор. Не припомню, чтоб он из чего-нибудь стрелял.
Когда прогремел первый выстрел, я обмочился от страха. Ничего подобного я еще не слыхал. Вздрогнув, я тут же забился в кусты, но не успело стихнуть эхо, как выстрел этот превратился для меня в непобедимый клич нашего племени, и после второго выстрела я предвкушал третий.
Я охотился в лесу, Щенок фру Торкильдсен охотился в лесу, оба мы мочились на деревья, помечая территорию, и день был чудесный, пока я не поднялся на очередной холмик. Щенок безнадежно отстал. Я уже спускался с другой стороны холма, когда Щенок понял, что происходит. Он закричал, принялся звать меня, и в четырех стенах голос его наверняка звучал бы властно, но здесь, среди деревьев, казался слабеньким и хилым. Из-за запаха, сгущавшегося все сильнее, крики я едва слышал. Обычно стоит мне почуять новый интересный запах, и меня не удержать, а такого сложного и интересного запаха, как в тот момент, я в жизни не встречал.
А потом в моем маленьком собачьем мозгу сработала тревожная кнопка. Возбуждение и эйфорию острой иголкой пронзил страх. Запах шел из кустов прямо передо мной, но желание сунуться туда угасло в зародыше. Замешкавшись, я решил не бросаться внутрь, теперь мне казалось более разумным отступить, потому что импульс был более чем ясным: бойся!
Да, запах этот был с изюминкой, так пахнет существо, которому едва ли знаком страх и которое бесстрашно берет свое. Вообще-то, задирая заднюю лапу, мы все пытаемся доказать то же самое, но некоторым даже самих себя не обмануть. Я, например, унюхав в парке лужу, сделанную злобным стаффордширом, естественно, с отвращением стараюсь набрызгать сверху, однако мне и в голову не придет вступить с этим самым стаффордширом в схватку за территорию.
Да, в моей жизни встречалось немало столбов, запах которых приказывал мне бояться, но по-настоящему меня не напугал ни один из них. Больше всего на свете я боюсь страха, вот только я и предположить не мог, что страх в своем чистом проявлении пахнет Волком.
Про волков я слышал, просто не осознавал, что