песенку, обнимает тетю за талию и кружит ее в танце до тех пор, пока та не начинает задыхаться от смеха и отец не восклицает: «Да пожалей ты старушку, она ведь сейчас рассыплется!»
Однако радость была непродолжительной. Тайная связь имеет и оборотную сторону. Перед отъездом в Кристианию с Мунком что-то происходит:
Нет, он не любил ее так, как любят в книгах…
Ему не жаль было уезжать от нее в город – он даже радовался этому…
Еще вчера он сгорал от любви, а сегодня как будто и нет. И не так уж она хороша – и ее возраст – он всегда представлял своей невестой молоденькую женщину – так было лучше, – ведь женщины стареют раньше мужчин… Он не хотел обманывать ее – делать вид, что он любит ее больше, чем на самом деле, но он не собирался и оставлять ее – ведь это он ее соблазнил. Она будет ужасно несчастна, если он бросит ее…
Но независимо от того, кто был «соблазнителем», этим сомнениям вскоре приходит конец, и горше всего тоску и страдания переживает сам Мунк, вернее, «Брандт»:
Восемь дней прошло с тех пор, как он распрощался с ней в лесу у Грёнлиена. Он не получил от нее ни одной весточки. Первые дни, когда он встречался со старыми друзьями, пролетели незаметно, а потом он впал в горькую тоску, не оставлявшую его ни днем ни ночью.
Он идет к другу, вероятно Эйлифу Петерсену [22], который тайно влюблен в Милли и хранит ее портрет. Это не помогает: «Дни превратились в бесконечную череду долгих минут. Он проклинал себя за то, что оставил ее там одну. Теперь он не понимал, как он мог…»
Наконец он мельком видит, как она сходит на берег с парохода.
В дневнике Мунк не скупится на описания мучительных страданий тайного любовника. Брандт встречает свою возлюбленную на улице Карла Юхана [23], но она не одна. Ему остается только поздороваться и пройти мимо, однако он успевает заметить ее смущенную улыбку. Он часами простаивает в подворотне напротив ее дома, мечтая послать ей цветы и записку.
В сентябре приходит известие, что Мунку присуждена стипендия Шеффера, и на следующий год – еще пятьсот крон. На эти деньги он снимает мастерскую на Хаусманнсгате. Теперь он может не только спокойно работать и приглашать натурщиц, но и принимать гостей совсем иного рода.
Из дневника становится ясно, что после возвращения с каникул Мунк возобновил связь с Милли Таулов. В маленькой Кристиании они так или иначе пересекались; более того, Мунк не мог избежать встреч и с ее мужем Карлом, коллегой его отца и их дальним родственником. Так что счастье было, мягко говоря, далеко не безоблачным:
Он посмотрел на постель.
– Иди ко мне.
И тут же все это показалось ему отвратительным – и что она понимает это.
Они сели. Всякое желание у него пропало. В глаза бросилась морщинка в уголке ее рта.
Ему захотелось, чтобы она очутилась где-нибудь далеко отсюда.
У него не было даже желания смотреть на нее – все совсем не так, как он мечтал.
Он лег на нее.
Ему хотелось…
Они