находился при четвертой колонне, когда упало несколько первых ядер. Одно разорвалось поблизости и осыпало его уже сырой в это время года землей. Свита разбежалась – каждый ускакал куда кони понесли, ведь и кони у свиты в боях не бывали. Иные сподвижники Императора были найдены и приведены в главную квартиру лишь к ночи, когда всё уже закончилось. Александр оказался не храбрее других. Конь понёс его прочь от грозной сечи, понёс с такой скоростью, что уже в тылу, в кустарнике поскользнулся, уронил величавого седока, и тот, забившись в укромное место, закрыл лицо платком, заливаясь слезами. Там его и нашли верноподданные генерал-адъютанты, с большим удовольствием рванувшие с поля боя на поиски Императора.
Да, победить французов оказалось сложнее, чем отправить в мир иной собственного отца. Историки, особенно современники Александра, часто говорили о чувстве гадливости, посещавшем Императора, когда тот вспоминал об убийцах отца. Странно, что далеко не каждого из них посещало такое же чувство в отношении самого Александра, вдохновителя убийц Павла Петровича и уж прямого убийцы 21 тысячи русских при Аустерлице. Только на его совести было это массовое убийство в сражении, никому не нужном, да ещё проданном заранее противнику.
А вот Кутузова он действительно не отстранил от командования далеко неслучайно. Впоследствии, вспоминая позор Аустерлица, он говорил: «Я был молод и неопытен; Кутузов говорил мне, что нам надобно было действовать иначе, но ему следовало быть в своих мнениях настойчивее».
Какая уж там настойчивость, если даже резонное требование Кутузова не торопиться оставлять Праценские высоты вызвало гнев и раздражение Императора. С той поры Александр затаил неприязнь к Кутузову. Он не мог не понимать, какие чувства испытывает к нему сам Кутузов, который на протяжении всей своей службы очень дорожил своими солдатами и стремился дела решать с наименьшими потерями. Он был полководцем непревзойдённой не только в Европе, но и во всем мире школы Румянцева, Потёмкина, Суворова. К примеру, Румянцев в 1770 году в битве при Кагуле, имея всего 23 тысячи, атаковал 150 тысяч турок и 80 тысяч крымских татар. Он разгромил противника, положил на месте 20 тысяч солдат противника, а остальные в страхе разбежались.
Потемкин, штурмуя Очаков 6 декабря 1788 года, уступал числом неприятелю, но взял крепость за «пять четвертей часа», положив 8 тысяч 700 турок и еще четыре тысячи пленив. Кроме того, от ран умерли 1140 неприятелей. Сам же Потемкин потерял 936 человек. На довольствии накануне штурма Измаила состояло 42 тысячи турок – это самые точные данные… Суворов вдвое уступал числом войск, но взял крепость, положив на месте 30 тысяч 900 человек вражеской армии, пленил 9 тысяч человек, а сам потерял 1850 убитыми и 2400 ранеными. За все эти три великие баталии русские не потеряли и половины того, что потерял при Аустерлице Император Александр.
Да, потерял именно Александр… Кутузов сильно переживал трагедию до конца дней своих. Спустя семь лет, когда он обратил наполеоновскую армию, по меткому