– никак. Я вам уже говорил, что дети Вадима Юрьевича достигли совершеннолетия. По закону он не обязан их содержать. То есть они просто становились наследниками в случае его смерти – это по условиям первого завещания. Волошин же добровольно выделял средства своей бывшей супруге, но при этом контролировал расходы. То есть между ними было оговорено, что Сергей не получает больше отведенной суммы. Кажется, она составляла около двадцати тысяч в месяц.
– Рублей? – уточнил Гуров.
– Естественно, рублей. – Рокотов снова улыбнулся.
– Откровенно говоря, негусто, а? Для чиновничьего сынка? – Лев Иванович подмигнул Рокотову, и улыбка того стала шире.
– Да, негусто. Но Вадим специально это оговорил, чтобы Людмила не поддавалась на провокации Сергея. В противном случае он обещал вообще прекратить финансирование сына. Сережа, конечно, был этим недоволен и предъявлял отцу претензии. Мол, тот хочет, чтобы ему целовали руки за жалкие подачки. К слову сказать, такая категоричность ничуть не мешала ему эти подачки благосклонно принимать.
– А что же он так с родным сыном-то?..
– Видите ли… – Рокотов вздохнул. – В какой-то степени я его понимаю. Скажите, у вас есть дети?
– Нет, – признался Гуров.
– Тогда вам будет непросто понять Волошина как отца. Постарайтесь оценить его действия хотя бы как представитель правоохранительных органов, хотя это и не слишком корректное сравнение. Понимаете, в этом был элемент воспитания.
– А вам не кажется, что попытки воспитания двадцатидвухлетнего сына предпринимались несколько поздновато? – осведомился Гуров и прищурился.
– Не совсем так. Вадим старался не распускать и не баловать сына не из вредности или тем более жадности. Он был убежден, что это ему же на пользу. Сережа, откровенно говоря, мало чего достиг и почти ни к чему не стремился. А Вадим очень не любил праздности. Он больше всего боялся, что сын так и не реализуется в жизни, не станет самостоятельной личностью, не будет представлять собой ничего значительного. Такими строгими ограничениями он пытался выработать в нем ответственность, самостоятельность, целеустремленность.
– Что ж, это я вполне могу понять, – согласился Гуров. – А чем вообще занимается Сергей в настоящее время?
– Числится в автодорожном институте. – Именно числится, – повторил Рокотов.
– Ясно. И все же Волошин решил внести изменения в такое положение вещей, причем официально. Вы знаете, чем это было вызвано?
Рокотов вздохнул, некоторое время посидел в задумчивости и наконец-то произнес:
– Я могу назвать вам причину, но не знаю, почему она сказалась именно в это время. Если и был какой-то движущий момент, то мне о нем ничего не известно.
– Давайте хотя бы причину, – попросил Гуров, не совсем поняв, что Рокотов имеет в виду.
– Просто Волошин своего сына пожалел, – ответил тот.
– И все? Вот так просто? А раньше, значит, не жалел? – В голосе Льва Ивановича прозвучала ирония.
Рокотов снова вздохнул, досадуя на то, что полковник